Загадка пернатого змея
Шрифт:
Время от времени я пытался поговорить с доном Мельчором на тему предметов силы, но не получал от него сколь-нибудь значимой информации. Но однажды он сам подозвал меня и сказал, что собирается показать мне одно место в горах, и что если нам повезет, мы сможем найти там какой-нибудь предмет силы.
Сказав это, он заговорщически потряс головой, как бы подбивая на очередную авантюру. Затем предупредил меня:
— Нам предстоит долгое и опасное путешествие, поэтому тебе стоит хорошо подготовиться. — Он попросил, чтобы я собрал большой рюкзак с припасами, вероятно, необходимыми для совершения многодневного перехода.
Прогулка была действительно изнуряющей. Мы шли уже два
После этого мы снова отправились в путь. Когда мы забирались по крутому откосу и пересекали овраг, дон Мельчор, шедший впереди, протянул мне руку, чтобы помочь. Схватив ее и забравшись вслед за ним, я поднял глаза и чуть не наложил в штаны от внезапного испуга — я держал за руку дона Габинито!
Я был шокирован и какое-то время даже не мог пошевелиться. Дон Габинито повел себя крайне участливо и сказал, что подобное иногда происходит и не нужно воспринимать это так близко к сердцу. По моей просьбе мы присели на камни, так как я чувствовал себя не очень хорошо. Я был в растерянности и в каком-то полусне. Какое-то время я даже не был уверен, где я нахожусь, и с кем я вообще отправился в путешествие.
Пока я там сидел и пытался собраться с мыслями, дон Габинито начал обиженно протестовать, обвиняя меня в том, что я не реагирую на его вопросы. Его актерская игра вывела меня из саморефлексии. Затем он сообщил, что пожалуй, следует позвать дона Мельчора назад. Я хотел остановить его, но он не обратил на меня внимания, начал кричать «Чон, эй, Чон, иди сюда!» и направился в сторону ближайших валунов. Как только он скрылся за ними, с другой стороны показался дон Мельчор с хитрой улыбкой того, кто только что совершил какую-то проделку.
У меня было четкое ощущение, что они вдвоем разыгрывают со мной какую-то шутку. Я отчаянно пытался успокоить свой разум, говоря себе, что вполне вероятно, дон Габинито прятался среди камней, а когда они решили испугать меня, он вылез, чтобы схватить мою руку, а дон Мельчор тут же занял его место. Однако в глубине души я чувствовал, что все не так. Тем более, дон Габинито был одет в ту же самую одежду, что и дон Мельчор.
После этого случая я сделался крайне подозрительным и научился безмолвно наблюдать за каждой деталью происходящего. Именно после того случая мне впервые пришло в голову, что я еще никогда не видел дона Мельчора и дона Габинито одновременно.
И только гораздо позже я прочувствовал весь размах маневра дона Мельчора. Когда он был доном Габинито, он менялся так радикально, как физически, так и психологически, что становился действительно другим человеком, убеждая в этом всех окружающих. Даже после того, как я узнал секрет его превращений, я все равно автоматически вел себя с доном Габинито одним образом, а с доном Мельчором — другим.
Мы нередко принимали участие в литургиях, составляющих часть религии нашей группы, где нас обучали различным сторонам католической веры. Вначале я был крайне недоволен этим, полагая, что уже прошел этот этап в своей жизни, и мне не хотелось тратить время на глупости. Однако мне предложили рассматривать эту задачу как вызов, и в итоге я согласился ее принять.
Я помню, что читал в одной из книг нагваля о том, что в нашей битве за безупречность идет в счет делание не того, что нам нравится, а того, что нам не нравится. Быть воином в идеальных условиях, значит быть бумажным воином. Это значит, что бумажные воины при встрече с неожиданными ситуациями, выходящими из-под их контроля, становятся неуклюжими людьми, до абсурда обнажающими свою личную важность.
Каждый раз, присутствуя на мессах или молитвах, которые регулярно проводились в домах верующих, мы обсуждали различные вопросы веры. Один раз мы присутствовали на проповеди о десяти заповедях закона божьего, а когда вернулись домой, целители преподали нам свою версию этих заповедей и объяснили, как они их интерпретируют. Дон Мельчор говорил:
— В первую очередь необходимо выйти за пределы привычного человеческого понимания Бога, которое унаследовано от европейской цивилизации. Это слишком инфантильно — представлять бога в виде бородатого человека, сидящего на троне на манер средневековых королей. Верить в такое — это все равно, что верить в детские сказки, как например, в историю о Санта Клаусе, которую рассказывают детям в раннем возрасте, и которая в определенный момент становится первым большим разочарованием для человека. Не столько из-за того, что Санта Клауса не существует, сколько из-за того, что родители его обманывали. В этот момент ложь становится частью его жизни, и именно в этот момент ребенок теряет свою невинность.
Чтобы понять Бога, необходимо вернуть себе свою изначальную невинность, как тогда, когда мы еще верили в Санта Клауса. Единственный способ понять Бога — это абстрагировать его, поскольку все представляет собой вибрирующую энергию, а когда мы осознаем, что являемся частью этой самой энергии, тогда мы становимся одним целым с Богом.
Если представить все те миллиарды галактик, которые существуют во Вселенной, каждая со своими триллионами солнц, каждое солнце со своими планетами, вращающимися вокруг нее, и подумать о том, как слаженно все это работает, то даже атеистам становится очевидно, что существует некая громадная сила, создающая и поддерживающая весь этот мир. Даже атеисты чувствуют, что все существующее является проявлением чего-то неизмеримого, непостижимого, и именно это люди назвали Богом. В каждой религии и в каждой культуре у этой бесконечности имеется свое имя.
Ученые называют эту безымянную силу гравитацией, не понимая того, о чем они говорят. Мы используем названия, которые достались нам от древних, однако, в конечном счете, названия и имена не имеют значения. Имеют значение только те усилия, которые мы прикладываем, чтобы войти в контакт с этой силой — с Богом.
В противоположность учениям, пришедшим вместе с конкистадорами, где Бог представлен в виде человека, нас учили тому, что он является безличной силой, которая содержится абсолютно во всем существующем.
Как уже говорилось, «Эту силу совершенно не интересует человечество как вид, и еще меньше ее трогают отдельные индивидуумы. Человеческая часть Орла слишком незначительна, чтобы затронуть целое».
Тем не менее, маги знают, что существуют способы соединиться с этой силой, и наша цель, как целителей, состоит именно в этом — соединиться с Богом — с намерением всех вещей.
Я постоянно испытывал нервозность и раздражение, вызванные необходимостью строго соблюдать все церковные заповеди. Первое время я был сбит с толку этими требованиями, однако позднее, по мере того как я все больше работал над собой, я понял, что за ними стоит нечто большее. Прилежное соблюдение десяти заповедей помогают воину достичь наиболее желанного состояния мага — безупречности, или «выполнения минимального», как выражались целители.