Загадка старого имения
Шрифт:
А может, Андрей Андреевич Протасов обманул своего старинного друга и благодетеля Данилу Федоровича Хорошилова, посулив, что… Письмо сгорело вместе с домом, но Александра помнила наизусть каждое его слово!
– О чем ты так задумалась, Сашенька? – Голос Липушки заставил Александру встрепенуться. – Этак мы нынче никуда не поедем!
Оказывается, и она, и Ский уже сидели на лошадях. Липушка – изящно свесив левую ножку и упираясь правой в луку седла, Жорж – поигрывая поводьями и то привставая в стременах, то снова садясь. «Он или не он шлялся ночь-полночь под моей дверью?» – размышляла Александра, с трудом скрывая ехидную улыбку. Сейчас Жорж смотрел на нее совершенно равнодушно. В своем щегольском охотничьем костюме верхом на вороном красивом скакуне он был ослепителен, и Александра подумала, что они с Липушкой – красивая пара. Не будь этот Жорж таким наглым ловеласом, вполне можно бы сказать – совет да любовь. Конечно, этот брак разобьет сердце Полунина…
Но неужели он не отыщет той, которая будет его достойна более, чем Липушка, которая утешит его? А есть ли такая на свете? А можно ль ее отыскать?
Устин привязал поводья Зорьки к ограде и поклонился Александре:
– Дозвольте вас подсадить, барышня?
Она кивнула и встала левой ногой на его выставленное колено. Устин взял ее под колено и с силой приподнял. Александра схватилась за седло, подтянулась на руках, развернулась и села верхом на заднюю часть седла. Эх, как удобно… но в дамском седле при обычной посадке долго не усидишь, съедешь на круп лошади! Александра перекинула правую ногу через шею лошади и уперлась ею в луку.
– Лихо, барышня! – одобрил Устин.
Зосимовна что-то проворчала и, буркнув: «Доброго пути!», ушла в дом.
– А говорила, не умеешь в дамском, – улыбнулась Липушка, а Ский с трудом отвел взгляд от Александриных разметавшихся юбок.
– Ну, трогайте, господа, – сказал Устин, – я за вами вслед. – И он, встав на колоду, взгромоздился на спину почтенного коняги, который, видимо, в конюшне составлял дружескую компанию Зорьке, потому что та поминутно к нему оборачивалась и норовила отстать от двух других лошадей, чтобы пойти рядом с этим одром. Не такой уж послушной оказалась клячонка, как сулил Устин. Все же Александре удавалось с ней справляться, хоть и не без усилий, да еще и непривычная посадка отнимала столько сил, ломило спину, ныла поясница и даже шея, никак не удавалось приноровиться к седлу, которое оказалось жестким и неудобным. К тому же она позабыла про перчатки, и поводья мигом начали резать ладони.
Зорька наконец-то начала слушаться и пошла вровень с другими лошадьми. Липушка и Ский все это время о чем-то негромко переговаривались, не обращая на Александру внимания, но, стоило ей приблизиться, немедленно умолкали. На лице Липушки мелькнуло недовольное выражение, но тотчас она улыбнулась, воскликнула:
– А поскачем наперегонки! – и подхлестнула свою лошадку.
Конь Жоржа понесся вслед. Александра сделала попытку понукнуть Зорьку. К ее изумлению, та послушно пустилась вскачь, и Александра с трудом подавила желание натянуть поводья и перейти на тихий ход, до такой степени мучительной была скачка в этом дурацком седле. «Никогда в жизни… никогда больше не сяду в это кресло для пыток!» – твердила она, стискивая зубы, потому что при каждом прыжке они выбивали дробь, и Александра в конце концов испугалась, что они просто-напросто перебьются друг о друга.
В конце концов она все же умерила неровный Зорькин галоп и заставила ее перейти на мелкую нетряскую рысцу. В самом деле, зачем спешить – разве не ясно, что Липушка хочет остаться наедине с Жоржем и именно ради этого затеяла скачку? Итак, готов ответ на вопрос, который непременно задаст ей Полунин: Ский нравится Липушке, очень нравится – сразу видно, сделай он предложение, она тотчас его примет. А Ский… Это охотник за приданым, потаскун и, конечно, азартный картежник в душе. Возможно ли с таким человеком счастье? Сейчас Липушке, конечно, кажется, что да…
А впрочем, разве Александра – Липушкина нянька, чтобы за ней следить? Липушка от нее никакого совета не примет. Нет, может быть, если всё узнает…
А что, если это самое всё она уже знает? Зосимовна знала – и открыла ей. И Липушка нарочно молчит, потому что убеждена: заезжая гостья ни о чем не осведомлена, а значит, можно не выдавать ей тайну старого барина…
Так это? Или не так? Липушка в самом деле простодушна – или изощренно хитра? Как найти ответ?
Александра рассеянно огляделась, словно этот самый ответ мог быть где-то поблизости, – да так и ахнула, лишь теперь заметив окружающую красоту. Такое приволье расстилалось вокруг! Мягкие увалы, зеленые светлые березовые рощи, малые купы деревьев, рассеянные там и тут по равнинам и падям, а чуть поодаль, под невысоким обрывом, сизой синевой, пронизанной солнцем, просверкивала речная гладь. Птицы метались над рекой, ветер пел свои песни, то заглушая птичьи голоса, то вдруг утихая, словно хотел сам послушать их.
Всадники уже проехали версты три и вновь достигли берега Теши. Где-то поблизости, видимо, находилось Полунино, и Александра подумала, что, пожалуй, было бы хорошо сейчас встретить Николая, пусть бы сам увидел Липушку и Ского, пусть бы сам все понял… Нет, жаль его, больно ему будет…
– Дамы, – раздался вдруг голос Ского, – дамы, воля ваша, а я более не хочу скакать на голодный желудок. Я вижу, Устин везет при себе изрядную корзинку… Не пора ли нам устроить пикник, как говорят англичане?
В самом деле, выехали спозаранок, без завтрака, попив только молока, и сейчас все разом проголодались.
Спешились; место оказалось выбрано отменное. Мягкая, чуть прикрывшая землю мурава на взгорке, усеянная там и сям кашками и клевером, раскидистая береза в два ствола, осенявшая полянку; всадники прогулялись по берегу, а Устин спешно раскинул на траве скатерть и выставил припасы. Здесь был любимый Александрою творог с медом и сметаною, замечательный, благоухающий окорок немалого размера, большой пшеничный хлеб, две фляги – одна с водой, другая с молоком, и в отдельной корзиночке – первая клубника из домашней теплицы, а также три бледно-зеленых тепличных огурца, завернутые в салфетку.
Липушка привередничала: двумя пальчиками брала по ягодке и щипала хлеб, томно поглядывая на Ского, который, впрочем, был озабочен делами сугубо плотскими: щедрыми ломтями отрезал окорок кусок за куском и с удовольствием его ел, положив на хлеб и хрустя огурцами, которые так все и уплел один за другим. Клубнику съела Липушка, так же не предложив более никому, ну а Александре пришлось довольствоваться творогом и молоком. Она бы с удовольствием съела бы окорока, но Ский присвоил нож, а просить его отрезать ей ломтик мяса не хотелось. Самому же ему и в голову не приходило поухаживать за дамами.
Александре стало смешно: эти двое достойны друг друга! Привыкли находиться в обществе крепостных, перед которыми барам можно не стесняться, вот и с прочими людьми так же себя ведут. Разумеется, Устину не было предложено подкрепиться, а впрочем, у него был с собой ломоть черного хлеба, который он и съел, запив водой из родника, после того, как привязал к деревьям лошадей.
Наевшись, Александра взяла кусок хлеба и подошла к Зорьке, но та почему-то отвернулась и вообще имела вид недовольный, беспокойный, отдернула голову, когда Александра хотела ее погладить, скалила зубы…