Загадка женственности
Шрифт:
Размеры ловушки неизменны, так как домашние дела, которые заполняют день домохозяйки, всегда выглядят безусловно необходимыми. Но иллюзия ли эта домашняя ловушка, несмотря на всю ее реальность, или же эта иллюзия мистифицирована женской загадкой? Возьмем, к примеру, современное «ранчо» открытой планировки или другие дома стоимостью от 14 990 до 54 990 долларов, которые в большом количестве были построены от Рослин-Хейтс до скал Тихоокеанского побережья. Они создают иллюзию большей площади за меньшие деньги. Но женщины, которым они продаются, должны жить в согласии с мифом о женском предназначении. В доме нет настоящих дверей или стен; женщина, находясь в великолепной, наполненной электроприборами кухне, никогда не отгорожена от своих детей. У нее нет возможности остаться одной ни на минуту, нет возможности побыть с самой собой. Она
У моей подруги, одаренной писательницы, ставшей домохозяйкой, был загородный дом, о котором она мечтала и который был спланирован по ее собственным требованиям в тот период, когда она решила оставить профессиональную деятельность и стать домашней хозяйкой. Дом стоимостью в 50 000 долларов, выражаясь литературно, представлял собой одну большую кухню. В нем имелась студия для ее мужа-фотографа, кубические холлы-спальни, но в нем не было ни одного такого места, куда она могла бы пойти после работы на кухне отдохнуть от своих детей в течение дня. Великолепное красное дерево и нержавеющая сталь ее кухни-кабинета и электрическая бытовая техника были просто мечтой, но, увидев этот дом, я подумала, что тут просто некуда поставить пишущую машинку, если ей снова захочется писать.
Странно, как мало места в этих домах и в этих быстро разрастающихся пригородах, где можно побыть одному. Исследования социологов показали, что жены, живущие в респектабельных пригородах, с тех пор как молодыми вышли замуж, и «очнувшиеся» после пятнадцати лет, посвященных детям, ассоциациям родителей и учителей, работе «сделай сам», саду и приготовлению пищи, — эти жены хотели бы выполнять какую-то реальную работу сами, для чего снова переехали бы в город. Но среди тех женщин, с которыми я беседовала, этот момент откровения вылился всего лишь в пристройку еще одной комнаты с дверью или в приделывание двери в одной из имеющихся комнат, «чтобы у меня было какое-то место для меня, хотя бы дверь, которую я могла бы закрыть перед детьми, когда мне хочется подумать», или поработать, поучиться, побыть одной.
Однако большинство американских домохозяек не запирают эту дверь. Возможно, они боятся в конце концов остаться в этой комнате в одиночестве. Как сказал другой социолог, дилемма американской домохозяйки заключается и том, что у нее нет стремления к уединению потому, что нет реальных собственных интересов, но, даже если бы у нее было больше времени и места для себя лично, она не нашла бы, чем ей заняться. Если она посвятила себя семейной жизни и материнству, как подсказала ей загадка женственности, если она стала «управляющим» своего дома и у нее нет достаточно детей, которые ее заняли, если она вкладывает те человеческие силы, которые мистификаторы женственности запрещают ей применять где-либо еще, в заботы по созданию совершенного дома и присмотру за детьми, в карьере собственного мужа в таком всепоглощающем объеме, что у нее остается всего лишь несколько минут для общественной жизни и совсем не остается времени на серьезные большие интересы, — кто может сказать, что это менее важно, чем изучение секретов атомов или звезд, сочинение симфоний, создание новой концепции в управлении или в построении общества?
Для очень одаренной женщины, имеющей способности ширить как духовно, так и биологически, единственный выход убедить самое себя — в чем ее так усердно стараются убедить другие, — что все ежеминутные мелочи ухода за ребенком действительно созидательны; что ее дети будут чувствовать себя трагически отвергнутыми, если она не находится рядом с ними каждую минуту; что обед, которым она угощает жену начальника своего мужа, также может иметь решающее значение для его карьеры, как дело, которое он защищает в суде, или как проблема, которую он пытается решить в лаборатории. А так как муж и дети отсутствуют почти целый день, она должна снова и снова рожать ребенка и каким-то образом превратить мелочи быта в довольно важную, необходимую, трудную, творческую работу, чтобы оправдать свое существование.
Если все существование женщины должно быть оправдано таким образом, если домашняя работа действительно так важна, так необходима, то почему каждый из нас удивленно поднимает
Фраза «профессия — домохозяйка» — далеко не адекватная замена действительно профессиональной деятельности. Однако в глазах общества эта профессия выглядит достаточно значимой, за что ему приходится платить свою цену. Эта фраза возникает из комедии под названием «Мы вместе». Женщинам, участвующим в такой маленькой нравоучительной пьесе, внушают, что у них ведущие роли, они «звезды», что их роль в обществе так же важна, а возможно, даже более существенна, чем роль их мужей, участвующих в жизни общества за пределами дома. Тогда напрашивается вопрос: естественно ли то, что, занимаясь такой жизненно важной работой, женщины все же настаивают, чтобы мужья разделяли их заботы по дому? Безусловно, именно молчаливое чувство вины, невысказанное понимание того, что это уловка, направленная против собственных жен, и заставляют многих мужчин с разной степенью деликатности подчиняться их требованиям. Все же женщины чувствуют себя отрезанными от большого мира, даже если их мужья помогают им по дому. Чем больше обязанностей по дому отбирают у женщин, тем сильнее становится испытываемое ими чувство опустошенности. В них растет потребность разделить жизнь своих мужей и детей. Формула «мы вместе» очень слабо заменяет истинное равенство, а воспевание роли женщины не может заменить ее свободного участия в жизни общества как личности.
Многократно описывалась опустошенность американских домохозяек, погруженных в повседневную работу по дому. Недавно преподаватель колледжа Морис К. Энхаузен из Миннеаполиса поместил в местной газете статью, посвященную неоправданно длинной рабочей неделе современных домохозяек. В статье говорилось, что «женщина, у которой на домашние дела уходит так много часов в неделю, просто ужасно нерасторопна, расточительно тратит время и \и даже ленива». Этот тридцатишестилетний бакалавр предлагал продемонстрировать, как нужно выполнять ту или иную работу по дому за более короткий промежуток времени.
Энхаузен заметил, что сам ведет хозяйство в течение семи лет и при этом преподает в колледже. О домашнем хозяйстве он сказал: «Мне бы хотелось, чтобы обучение ста пятнадцати студентов было таким же легким занятием, как уход за четырьмя детьми и домом… Я все же остаюсь при мнении, что работа по дому не такое уж бесконечное и утомительное занятие, как об этом говорят женщины».
Подобного рода заявления, периодически высказываемые мужчинами в личной беседе и публично, основываются на последних исследованиях специалистов. Анализ мотивов поведения группы домохозяек показал, что большая часть энергии, расходуемой на ведение домашнего хозяйства, неоправданна. Ряд исследований, проводимых при содействии Мичиганской кардиологической ассоциации при Вэйнском университете, обнаружил, что женщины работают, как правило, в два раза больше, чем необходимо, впустую растрачивая энергию на ненужные действия, стремясь неотступно следовать бытовым традициям и привычкам.
Неразрешимость проблемы хронической усталости домашних хозяек теряет свою значимость. Врачи в своих последних докладах сообщают о провале попыток излечить таких женщин или хотя бы установить причину их усталости. На собрании Американской коллегии акушеров и гинекологов доктор из Кливленда заявил, что матери, не способные преодолеть «чувство усталости», выражают недовольство лечащим врачам, которые не в состоянии оказать соответствующую помощь. Однако на самом деле эти женщины не столько больны, сколько просто неорганизованны, хотя и «выжаты как лимон». «Тут не нужно проводить никакого психоанализа или глубокого исследования, — сказал доктор Леонард Ловшин из Кливлендской клиники. — Домохозяйка работает шестнадцать часов в день и семь дней в неделю и, будучи к тому же еще и добросовестной, выполняет общественную работу, опекая подростков, посещая Ассоциацию родителей и учителей, помогая церковной общине, стараясь приобщить детей к музыке и танцам». Но довольно странно, заметил он, что количество работы, которую она выполняет и ее усталость, похоже, никак не связаны с количеством детей в семье. У многих пациенток только один или два ребенка. «Женщина, у которой только один ребенок, испытывает за него столько же волнений, сколько женщина, у которой их четверо», — пришел к выводу доктор Ловшин.