Загадка женственности
Шрифт:
Возможно, это также связано со скукой — здесь просто больше нечего было делать. Но это выглядело как секс; это и есть то, что делало это столь захватывающим, несмотря на то, что здесь, конечно, не было сексуального контакта. Возможно, эти домохозяйки и их любовники узнавали себя друг в друге. Прямо как девушка по вызову в «Завтраке у Тиффани» Трумена Капоте, которая проводит ночь без секса с пассивным гомосексуалистом, они одинаково по-детски уходили от жизни. Друг в друге они тоже искали то же несексуальное утешение.
Но в пригородах, где большую часть дня фактически отсутствуют мужчины — чтобы дать хотя бы видимость секса — женщинам, у которых нет иной идентичности кроме сексуальной, в итоге приходится искать утешение во владении «вещами». Внезапно становится понятно, почему манипуляторы
Таким образом, женщины — агрессоры в пригородных поисках статуса, и их поиск также фальшив и нереален, как и их поиски секса. Статус, в конце концов, это то, что мужчины ищут и получают через свою работу в обществе. Женская работа — работа по дому — не может дать ей статус; эта работа имеет самый низкий статус из всех работ в обществе. Женщина должна получить свой статус опосредовано, через работу мужа. Сам муж, и даже дети, становятся символами статуса, ибо когда женщина определяет себя как домохозяйку, дом и вещи в нём и есть, в некотором смысле, её идентичность; ей нужны эти внешние атрибуты, чтобы поддержать её пустую личность, чтобы помочь ей почувствовать себя кем-то. Она становится паразитом, и не только потому, что нужные ей для статуса вещи, в конечном счёте, приобретаются через работу мужа, но потому, что она должна доминировать, владеть им из-за недостатка собственной личности. Если муж не способен предоставить ей вещи, необходимые для статуса, он становится объектом презрения, точно так же, как она презирает его, если он не способен удовлетворить её сексуальные нужды. Её истинное недовольство собой она чувствует как недовольство своим мужем и сексуальными отношениями с ним. Как это определил психиатр, «Она требует слишком много удовлетворения от брачных отношений. Её муж недоволен этим и вообще теряет способность сексуально функционировать с ней».
Может ли это быть причиной поднимающейся волны чувства обиды среди молодых мужей на девушек, единственная цель которых была выйти за них замуж? Старая враждебность по отношению к властным «мамочкам» и агрессивным карьеристкам может, в долгосрочной перспективе, побледнеть перед новой враждебностью мужчин к девушкам, чья активная погоня за «домашней карьерой» вылилась в новый вид доминирования и агрессии. Быть орудием, инструментом, «мужчиной в доме» — явно не исполнение мечты для мужчины.
В марте 1962 года корреспондент отметил в Redbook новый феномен на пригородной сцене: «молодые отцы чувствуют себя как в ловушке»:
«Многие мужья чувствуют, что их жёны, уверенно цитируя авторитетов в управлении домом, выращивании детей и любви в браке, установили жёсткий и плотный график семейной жизни, который оставляет мало места авторитету и точке зрения мужа. (Один муж сказал: «С тех пор, как я женился, я чувствую, что потерял всё своё существо. Я больше не чувствую себя мужчиной. Я ещё молод, но мало что получаю от жизни. Мне не нужны советы, но я иногда чувствую, как будто что-то оборвалось внутри»). Мужчины называли своих жён в качестве главного источника фрустрации, вместо детей, работников, финансов, родственников, общества и друзей … Молодой отец больше не свободен совершать собственные ошибки или использовать своё влияние во время семейного кризиса. Его жена, уже прочитавшая 7 главу, точно знает, что надо делать».
Далее в статье цитируется социальный работник:
«Настойчивость современных жён в достижении сексуального удовлетворения для себя может вызвать главную проблему их мужей. Мужа могут раздразнить, обольстить и задобрить, чтобы он вёл себя как опытный любовник.
Четыре года назад я брала интервью у некоторого количества жён на некой псевдо-сельской дороге в фешенебельном пригороде. У них было всё, что они хотели: хорошие дома, дети, внимательные мужья. Сейчас на той же дороге увеличивается наплыв домов мечты, в которых, по разнообразным и многочисленным причинам, жёны теперь живут одни с детьми, в то время как мужья — доктора, юристы, руководители счетов — переехали в город. Разводы в Америке, согласно социологическим исследованиям, почти во всех случаях инициируется мужем, даже если для видимости его получает жена. Разумеется, существует множество причин для развода, но главная среди них, похоже, увеличивающееся отвращение и враждебность мужчин по отношению к женским жерновам, висящим на их шеях, враждебность, которая не всегда направлена на жён, но и на матерей, и на женщин, с которыми они работают — по сути, на всех женщин вообще.
Согласно Кинси, сексуальное высвобождение для большинства американских мужей среднего класса не в отношениях с жёнами после пятнадцатого года брака. В 55 один из двух американских мужчин вступает во внебрачные связи. Эти поиски секса у мужчин — офисная романтика, обычные или напряжённые отношения, даже обезличенный секс ради секса, высмеянный в недавнем фильме The Apartment — в половине случаев мотивирован просто необходимостью убежать от пожирающей жены. Иногда мужчина ищет человеческих отношений, которые потерялись, когда он стал просто приложением к агрессивной «домашней карьере» его жены. Иногда отвращение к жене заставляет его искать в сексе объект, абсолютно отделённый от любых человеческих отношений. Иногда, чаще в фантазиях, чем в реальности, он ищет девочку-ребёнка, Лолиту, в качестве сексуального объекта, чтобы сбежать от этой взрослой женщины, которая посвящает всю свою агрессивную энергию, впрочем, как и сексуальную, жизни через него. Нет сомнений, что этот мужской произвол против женщин — и неизбежно против секса — невероятно увеличился во времена загадки женственности. Как один мужчина пишет в письме в Village Voice, газеты Нью-Йоркской деревни Гринвич в феврале 1962 года: «Больше нет проблемы в том, слишком ли хороша White, чтобы выйти за Black (или наоборот). Проблема в том, достаточно ли хороши женщины, чтобы выходить за мужчин, так как женщины выходят из моды». (Предполагается, что White и Black здесь — фамилии, однако, возможно, это и не так — прим. перев.)
Общественный символ этой мужской враждебности — уход американских драматургов и романистов от проблем мира к одержимости образами хищных женщин, пассивных замученных мужских персонажей (в гомо- или гетеросексуальной одежде), неразборчивыми незрелыми героинями и физическими деталями зафиксированного сексуального развития. Это особый мир, но не настолько особый, чтобы миллионы женщин и мужчин, мальчиков и девочек не могли отождествиться с ним. «Внезапно, прошлым летом» Теннесси Уильямса — вопиющий пример этого мира.
Стареющий гомосексуалист из старинной южной семьи, преследуемый чудовищными птицами, пожирающими детёнышей морских черепах, потратил свою жизнь на погоню за потерянной золотой молодостью. Он сам был «съеден» своей обольстительно женственной матерью, точно так же, как в конце буквально съеден бандой мальчишек. Значимо то, что герой этой пьесы никогда не появляется; у него нет лица, нет тела. Единственный несомненно «реальный» персонаж — мать-людоедка. Она появляется снова и снова в пьесах Уильямса и в пьесах и романах его современников, вместе с гомосексуальными сыновьями, дочерьми-нимфоманками и мстительными Дон Жуанами. Все эти пьесы — неистовый вопль одержимой любви-ненависти по отношению к женщинам. Значимо то, что абсолютное большинство этих пьес написаны писателями с Юга, где «женственность», которую закрепляет загадка, остаётся нетронутой.