Загадки Нострадамуса
Шрифт:
…Когда он поднялся в свой номер, красотки там уже не было.
«Вообще-то, славненькая бабенка, – с грустью подумал Геракл. – Но… Во-первых, когда ты «на холоде», то ты на работе 24 часа. А во-вторых, у его Татьяны фигурка тоже неплохая. Красоту вообще ничем не испортишь, даже возрастом».
Геракл медленно обвел взглядом гостиную апартаментов.
Все вещи, вплоть до роскошной пепельницы из серебра с золотыми аппликациями, стояли на своих местах. В том числе и большой кожаный кейс.
Замки на кейсе, который он получил в камере хранения
Проделав несколько сложных манипуляций, Геракл открыл кейс. Он был пуст.
«Отлично», – подумал Геракл и захлопнул крышку.
При вскрытии кейса неизвестный злоумышленник нарушил три из пяти секреток, поставленных Гераклом еще в туалете вокзала Ватерлоо, но достаточно было и одного нарушения, чтобы убедиться в том, что кейс вскрывали.
Вот и хорошо. Все точки над «i» расставлены, босс убедился, что полковник ничего не скрывает, что в кейсе, который появился у него на вокзале Ватерлоо, нет ничего, кроме двух новых галстуков лондонской фирмы «Соутсберри» и двух черепаховых заколок для дамы. В интересах фирмы, чтобы между нанимателем и наемным работником установились доверительные отношения.
Только теперь он позволил себе немного расслабиться. Еще до поездки в музей он обнаружил приборчики аудио– и видеоконтроля. Миниатюрная камера была элегантно утоплена в центре одной из трех белых хризантем, стоявших в хрустальной вазе на журнальном столике в углу гостиной.
– Терпеть не могу срезанные цветы, – сказал он вслух. – Чувствуешь себя как в гробу. Или хуже того, как в артуборной звезды шоу-бизнеса…
Его музыкальные пристрастия, начавшись с Баха и Бетховена, закончились на Дюке Эллингтоне, Луи Армстронге и Глене Миллере. Шоу-бизнес и современную шумную эстраду Геракл не любил. Он взял букет, отнес его в ванную комнату и с ожесточением засунул в корзину для мусора. При этом в букете что-то приятно хрустнуло. Этот акт был зафиксирован двумя миниатюрными аудиоприборчиками. Через минуту было покончено и с ними.
Только после этого он расстегнул свой серый мешковатый плащ и снял пояс со множеством карманов. В них надежно покоилось недавнее содержимое кейса – набор новейших приборов и инструментов, без которых его поездка в Эдинбург была бы бесполезной. Он уже придумал, как скрыть это переносное сокровище от любопытных взглядов сотрудников службы безопасности Осины.
«Но об этом я буду думать завтра», – цитатой из «Унесенных ветром» подумал Геракл и не без удовольствия остановил взгляд на бутылке старого шотландского виски.
Конечно, бар был забит проплаченными дорогими напитками. Но это были «презенты» Осины. Бутылка на столе – это дар отеля. Его честный заработок…
«Будем привыкать к шотландским обычаям», – усмехнулся он, наливая в хрустальный стаканчик добрую порцию янтарной жидкости. Виски он, как и его друзья, предпочитал безо льда и содовой…
Глава сорок вторая
Профессор Милованов-Миловидов
В таинственной тишине степи где-то далеко призывно заржала кобыла. Через мгновение ей ответил жеребец.
– Любовь, – с довольной улыбкой заметил Бадмай Владимирович. – Давай, Юрий Федорович, выпьем за любовь!
Выпили.
– Раньше я мог выпить очень много без последствий для здоровья, – закусив водку куском баранины, продолжил разговор Миловидов. – Говорят, что способность употреблять алкоголь зависит от генов. Одни народы могут пить много и не слетать с катушек, другие такой способностью не обладают. Американские индейцы, например, эскимосы или наши чукчи. Может, и так. Но есть еще и возрастные особенности, и профессиональная специфика. Должен вам ответственно заявить, что никто так много не пьет, как молодые офицеры спецназа ГРУ.
– А может, романтизируешь? Я срочную служил в 1965—1968 годах в Азербайджане. Пили много. И местное вино, и коньячный спирт, и водку. Так вот, я в жизни не видел столько пьяных офицеров, как тогда. Сам-то я мало пил, готовился к поступлению в юридический институт. Кстати, на последнем курсе Харьковского юридического мы с моей Ольгой и поженились… Давай-кa, Командир, хлопнем по соточке, и я тебе расскажу такую любовную повесть, что закачаешься…
– Любовь с камнем?
– Камень с любовью! Обопрись спиной на подушки, расслабься и слушай. А в конце рассказа тебя ждет сюрприз. Но прежде – по соточке.
Юрий Федорович откинулся на подушки, набитые конским волосом. Оказалось, действительно удобно – они хорошо держали спину.
– Представь себе Екатеринбург в апреле 1918 года. Гражданская война забросила туда молодого калмыка, почти не образованного, ничего, кроме своей калмыцкой степи, не видевшего. Он и по-русски плохо говорил. Готовился наш юный персонаж, речь идет о Батае Хотиеве, на фронт. И молился своему Богу, чтоб война эта кончилась раньше, чем он на ней погибнет, а потом вернется домой, встретит красивую девушку, женится на ней, и будет у них много детей. Недаром говорят: хочешь рассмешить Бога – расскажи ему о своих планах. Ожидали Батая совсем другие перспективы.
Вначале он вместе с другими солдатами наблюдал, как из дома инженера Николая Николаевича Ипатьева спешно выносились и вывозились вещи. Дом реквизировали Советы. Развлечений у солдат немного, вот они и сидели часами на ступенях церкви…
Бадмай Владимирович глубоко вздохнул, налил еще по стаканчику и грустно улыбнулся:
– Тут, как в России говорят, без бутылки не разберешься. Итак, вначале солдатики смотрели, как инженер в отставке Николай Николаевич Ипатьев спешно вывозил свои вещи. Чудно им было – как много, оказывается, барахла надо человеку для жизни…