Загадки топонимики
Шрифт:
— Заячью Рощу? — вторично удивился пассажир.
— Ну как же! С этими названиями и смех и грех! Неделю назад стоял у Балтийского: нет работы, а план горит. Дай, думаю, подъеду к Варшавскому: там в девять часов рижский поезд, должен быть пассажир. Подъехал, да уже поздновато, главный «пик» кончился. Смотрю, стоят колхозники, видно, где-нибудь возле Пскова подсели: старичок и старушка. Узлы понавязаны, здоровому мужику не взять. Говорю: «Куда, мать с отцом, вас доставить прикажете?» Они: «Сделай милость, подвези, давно стоим!» — «А куда вам?» — «Да нам, — говорит старушка, — недалеко. Мы к дочке приехали. Нам в ЗАЯЧЬЮ РОЩУ надо». — «Такого места в Ленинграде нет». — «Как это нет? — возражает старуха. — Очень даже есть! Там наша Клава который год живет. И мы к ней каждую весну ездим». И
Ну что ж… Мое дело какое? Заячья Роща так Заячья… Включил счетчик, еду на Измайловский. Старушка показывает, что твой лоцман. Доехали до Первой Красноармейской, командует — направо! Доехали до Технологического, дает директиву — налево! Потом разворачивает меня на Загородный, потом на Бородинскую…
Я кручу баранку и думаю: «Странная какая ситуация! С одной стороны, такая чепуха, какую-то Заячью Рощу сельскохозяйственные работники требуют, а с другой — так уверенно меня эта гражданочка преклонных лет по городу направляет. Сомнений нет, она таки тут каждую весну ездит. Так куда же она меня приведет?»
Выехали на Фонтанку, она проявляет радость. «Вот, вот, — говорит, — сынок, теперь уж близко!» «Тьфу ты, пропасть, — думаю. — До чего близко-то? До Заячьей Рощи?»
Переезжаю площадь Ломоносова и на всем ходу направляюсь к театру имени Александра Сергеевича Пушкина. И вдруг она: «Стой, сынок, стой, проехали!» И дедушка проявил признаки жизни: «Вот эти ворота, направо».
Тормознул, конечно, стали. Я говорю: «Так чего же вы меня путали? Знаете, куда я вас привез?» А она, очень довольная, отвечает: «Не ты, сынок, меня привез, я тебя привела. На улицу Заячья Роща».
И тут я хохотать! И вот до сегодня, как вспомню, не могу, хоть ложись! Вы проследили за нашим маршрутом, куда я с ними приехал? Плохо город знаете, гражданин! Привела она меня на улицу ЗОДЧЕГО РОССИ.
Человек, интересующийся тем, что мы называем именами мест, задумается над этим, казалось бы, чисто анекдотическим происшествием. И спросите его, что он в нем находит поучительного, он резонно ответит вам: «Очень много!»
Первое: имена мест бывают чрезвычайно разнообразного происхождения и разного характера. Они бывают порождены как бы стихийно, безымянным и часто коллективным создателем — народом. Очень трудно теперь, через много веков, в точности установить, кто именно, при каких обстоятельствах, по какой причине назвал городок на Волге СТАРИЦЕЙ. Мы можем сейчас только сказать: так назвал его народ. Невозможно установить тут индивидуального «крестного отца», совершенно так же, как невозможно установить, кто именно является прямым автором песни «Разоряют, докоряют нас бояре-господа» или кто первый произнес пословицу: «Где тонко, там и рвется». Разумеется, нельзя представлять себе дело так, что произведения народного творчества сочинялись всем миром: один сказал «где», другой продолжил «тонко», третий заключил «там и рвется». Когда-то кто-то эту пословицу, хотя бы вчерне, в одиночку произнес, выдумывая ее на ходу, всю сразу. Но подписи своей он под ней не поставил, гонорара не получил, и, кем он был, когда жил, нам неведомо. А потом она обкаталась, изменилась, усовершенствовалась…
Точно так же и с названием «Старица», да с тысячами, сотнями тысяч точно таких же «неподписанных» названий: НОВГОРОД, СТАРАЯ РУССА, ВЫСОКОЕ, КРАСНЫЙ КУТ… Народом они даны, народом сохраняются. В течение столетий народ спокойно и просто произносил их, произносит и теперь. И они представляются ему совершенно понятными. Только каждый понимает их по-своему.
В самом деле, что значит слово «старица»?
Владимир Даль приводит немало значений его. Старица — старая женщина, старуха, женский род к «старец». Старица — монахиня, черница или келейница. Старица — оставленное рекою былое, обсохшее или заполненное стоячей водой русло. Старица — кое-где заматерелая старая овца, а иногда и шкура с такой овцы. Старица у псковичей — нищая…
В той же Псковской области я лично встречал и не отмеченные Далем употребления этого слова. У нас говорят: «Остался на старице» — о том, кто при разделе семьи унаследовал старую печину, усадьбу. Слышал я и выражение «пахать на старице» — где-нибудь среди поля или зарослей, где сохранились еще следы давней пашни.
Вот теперь и подумайте: от которого же из многих одинаково звучащих, но совершенно разнозначных слов образовано было в конце XIII века, когда был основан город, его имя? И тем не менее оно живет и сегодня, и каждый толкует его по-своему. Кто думает, что оно связано с местом давнего, когда-то существовавшего поселения. Кто рисует себе полусухое русло Волги, над которым крепостца могла быть построена. Кому кажется, что, возможно, на месте его основания жила когда-нибудь скитница, пустынница… Не все ли в конце концов равно нам, практическим людям, от чего имя пошло? Теперь-то оно значит просто небольшой древний город над Волгой, и только. Очень многие вообще ничего не думают по поводу имени: имя как имя, только и всего.
Но так как оно создано в недрах народа, по законам и нормам русского народного языка, ничто не препятствует его жизни, и всем, кто с ним сталкивается, оно кажется вполне понятным, не требующим никаких переделок и вроде даже как бы и знакомым.
Совсем другое дело имена мест, которые нарекаются, а значит и создаются, в наше время и уже не безымянными, а вполне определенными единоличными или коллективными творцами.
Населенных пунктов у нас на карте становится все больше и больше, старые города разрастаются с каждым днем, новые рождаются в местах, где еще недавно, как говорится, «был лес дремучий, непроходимый и орлы скрыжили». И каждому новому поселку, каждой вновь проложенной улице большого или малого города обязательно, непременно присваивается имя.
Теперь уже невозможно (или очень редко, где еще возможно), чтобы имя родилось само по себе, и лишь потом, в уже готовом виде и состоянии, было занесено в официальные перечни и списки, обозначено на картах и планах. Теперь каждое новое имя либо вскоре после своего изобретения утверждается соответствующими властями, либо придумывается определенным, на то уполномоченным человеком, или даже целой комиссией.
Вот к примеру: в Ленинграде, на северо-западе старого Васильевского острова, на совершенно новой территории, искусственно намытой из морского ила мощными машинами, строится новая часть города.
Еще самой в буквальном смысле слова «новой земли» полностью нет. Еще кварталы и улицы можно видеть только на чертежах и макетах. А уже собирают предложения по будущим именам улиц, уже работают комиссии, которые имена либо примут, либо отвергнут и заменят другими.
Нам приходится сейчас заботливо думать о том, о чем никто не думал во времена князя Михаила Ярославича Тверского, по преданиям, основавшего Старицу. Думать, чтобы имя не выпало из общей системы русского языка и его географической номенклатуры. Чтобы оно оказалось удачным.
Мы не ведаем, князь ли приказал называть новый городишко Старицей или место у брегов Волги уже много раньше так звалось. Или так назвали чуть зачавшийся поселок первые его жители, а князь охотно принял его имя? Все могло быть, недаром речка, впадающая в Волгу возле самого городка, тоже является его тезкой: ее имя ВЕРХНЯЯ СТАРИЦА.
И не случайно за три с лишним тысячи километров от этой Старицы, на той же Волге, существовала неподалеку от Астрахани еще одна СТАРИЦА — небольшое село на речке СТАРИЦЕ, впадающей в один из рукавов Волги. Есть и другие Старицы, в разных концах нашей земли.