Загадочная смерть [Strong Poison] (перевод Е.И. Саломатиной)
Шрифт:
— А предположим, они выяснят, что это — мышьяк?
— В таком случае, конечно, — сказал мистер Крофтс, — нашу клиентку оправдают. Вы верите в вероятность этого, милорд?
— Совершенно очевидно, что вы не верите, — горячо сказал Уимзи. — Вы уверены в виновности вашей клиентки. А я уверен в обратном.
Мистер Крофтс пожал плечами.
— В интересах нашей клиентки, — сказал он, — мы обязаны рассматривать неблагоприятную сторону всех показаний, а также предвидеть заявления, которые может сделать обвинение. Я повторяю, милорд, вы действовали неблагоразумно.
— Послушайте, — сказал
— Это было бы весьма желательно, милорд, — согласился адвокат, — но позвольте напомнить вам, что это не просто вопрос достоинства или счастья, а вопрос спасения шеи мисс Вейн от виселицы.
— А я вам скажу, — парировал Уимзи, — что для нее лучше сразу же быть повешенной, чем остаться в живых и дать всем возможность считать ее убийцей, сумевшей по счастливой случайности избежать наказания.
— В самом деле? — спросил мистер Крофтс. — Боюсь, что подобное отношение к делу не может быть принято защитой. Могу ли я спросить, разделяет ли сама мисс Вейн ваше мнение?
— Я не удивлюсь, если выяснится, что да, — сказал Уимзи. — Она невиновна, и я заставлю вас поверить в это еще до того, как завершу это дело.
— Прекрасно, прекрасно, — вежливо заметил мистер Крофтс. — Никто не будет более счастлив, чем я. Но я повторяю, что, по моему скромному мнению, ваша светлость поступили бы мудрее, не особенно доверяя главному инспектору Паркеру.
Уимзи все еще кипел от негодования, вызванного этой встречей, когда входил в офис мистера Эркварта на Бедфорд-роу. Старший клерк помнил его и приветствовал почтительно, как высокопоставленного и ожидаемого гостя. Он попросил его светлость присесть на минутку и исчез в кабинете.
Машинистка со строгим, некрасивым, почти мужским лицом, как только закрылась дверь, подняла глаза от машинки и коротко кивнула лорду Питеру. Уимзи узнал в ней одну из «кошечек» и мысленно похвалил мисс Климпсон за быструю и эффективную организацию дела. Однако ни одного слова произнесено не было, и через несколько секунд старший клерк вернулся и пригласил лорда Питера пройти в кабинет.
Норман Эркварт поднялся из-за стола и дружески протянул руку. Уимзи видел его в суде и отметил его аккуратную одежду, густые, гладкие темные волосы и общее производимое им впечатление деловой респектабельности. Глядя сейчас на него вблизи, он заметил, что тот на самом деле старше, чем ему показалось. Он определил, что Эркварту где-то между сорока и пятьюдесятью. Его кожа была бледной и необыкновенно чистой, если не считать небольших веснушек, довольно неожиданных в это время года у человека, во внешности которого не было никаких других признаков воздействия солнца и свежего воздуха. Глаза, темные и проницательные, выглядели немного усталыми, а веки потемнели, указывая на пережитое.
Юрист приветствовал гостя высоким приятным голосом и спросил, чем может быть полезен.
Уимзи объяснил,
— Вовсе нет, лорд Питер, вовсе нет. Я был бы очень рад помочь, хотя, на самом деле, боюсь, вы уже слышали все, что я знаю. Естественно, я был ошеломлен результатами вскрытия, и я должен признать, что почувствовал значительное облегчение, когда выяснилось, что на меня не может упасть никакое подозрение, хотя обстоятельства были весьма необычны.
— Это действительно было для вас ужасным испытанием, — согласился Уимзи, — но вы, кажется, вовремя предприняли самые похвальные предосторожности.
— Я полагаю, у нас, юристов, уже входит в привычку принимать предосторожности. У меня тогда конечно же не было даже и мысли о яде — в противном случае, и я считаю излишним даже упоминать об этом, я бы сразу же настоял на расследовании. Я думал тогда о каком-то виде пищевого отравления: не ботулизм — симптомы были совершенно другими, — а какое-нибудь заражение, инфекция, перешедшая с кухонной посуды или из самой пищи. Я рад, что ошибался, хотя реальность оказалась еще хуже. Я считаю, что в случае внезапной и непонятной болезни совершенно необходим анализ выделений больного, но доктор Уэар выглядел вполне спокойным, а я полностью ему доверял.
— Естественно, — сказал Уимзи. — Мысль о том, что человек умер насильственной смертью, не приходит в голову ни с того ни с сего, однако осмелюсь предположить, что это происходит гораздо чаще, чем мы склонны думать.
— Вероятно, так и есть, и, если бы мне пришлось хоть раз заниматься уголовным делом, у меня еще могло бы появиться подозрение, но моя работа практически целиком состоит из оформления актов передачи имущества и подобных дел — утверждение завещаний, разводы и так далее.
— Кстати, об утверждении завещаний, — заметил Уимзи небрежно, — не ожидал ли мистер Бойз каких-либо финансовых поступлений?
— Насколько я знаю, совершенно никаких. Его отца не назвать состоятельным, он обычный сельский священник с маленьким содержанием, огромным ветхим домом и полуразрушенной церковью. Фактически вся семья его принадлежит к несчастному работающему среднему классу — задавленному налогами, с очень маленьким финансовым запасом. Я не думаю, что Филипу Бойзу досталось бы больше нескольких сотен фунтов, даже переживи он их всех.
— Я слышал, что где-то у него есть богатая тетка.
— О нет, если только вы не думаете о старой Креморне Гарден. Она — его двоюродная тетка с материнской стороны. Но у нее не было с ним ничего общего на протяжении очень многих лет.
В этот момент к лорду Питеру пришло одно из тех озарений, которые случаются внезапно, когда два не связанных между собой факта контактируют в сознании. В волнении, вызванном новостями Паркера о белом бумажном пакетике, он невнимательно выслушал отчет Бантера о чаепитии с Ханной Уэстлок и миссис Петтикан, но сейчас он вспомнил что-то об актрисе с именем, похожим на «Гайд-парк» или что-то в этом роде. Перегруппировка мыслей произошла механически и так мягко, что его следующий вопрос последовал почти без паузы: