Загадочная женщина
Шрифт:
…Была вторая половина дня. После небольшой прогулки я вернулась к себе, чтобы умыться перед обедом. Как только я вошла в комнату, у меня возникло странное чувство, что все лежит не так, как я оставила. Кто-то был здесь. Пыль я сама вытирала, поэтому Перо ко мне не заходила. Так кто же? Подушка, ранее лежащая на кресле Людовика XV, теперь валялась на грубом деревянном стуле. Я не клала ее туда. В этом я не сомневалась, так как следила за креслом. Значит, ее кто-то переложил.
Однако
Письмо отсутствовало.
Кто-то заходил в комнату! И перерыл мои вещи. Ящик, в котором лежало письмо, был не в том положении, в котором я его оставила. Кто-то шпионил за мной и нашел письмо Редверса.
Письмо такое откровенное. Я помню каждое его слово. Оно отпечаталось у меня в мозгу навсегда.
Меня охватил озноб при мысли, что кто-нибудь прочтет его письмо.
Я стала перебирать все свои вещи, неистово разбрасывая их в разные стороны. Но я понимала, что это бессмысленно.
Я представила, что его прочитала Моник. Представила, как Сула крадется ко мне в комнату, роется в моих вещах и отдает письмо своей хозяйке.
Проклятая улика! Почему я не уничтожила его. Раздался стук в дверь, и вошла Чантел.
– Мне послышалось, что ты вернулась. Почему… что случилось?
– Я… я кое-что потеряла.
– Что?
Я молчала.
– Ради Бога, Анна, – резко проговорила она, – возьми себя в руки. Что ты потеряла?
– Письмо, – объяснила я. – Редверс написал мне письмо перед отплытием. Оно лежало в этом ящике.
– Любовное письмо? – спросила она. Я кивнула.
– О, Боже, Анна, – воскликнула она. – Какая же ты дура! Почему ты не уничтожила его?
– Я должна была, но не смогла.
– Он не имел права посылать тебе письмо.
– Прошу тебя, Чантел, могу я разобраться сама в своих делах?
– Ты не в состоянии этого сделать, – разозлилась она, но тоже была потрясена. – Если оно у нее… разразится скандал.
– Наверняка его украла Сула. Она отдаст его Моник. И она подумает…
– Может, она не отдаст ей письмо.
– Зачем оно тогда ей?
– Откуда мы знаем, что творится у нее в голове. Она – старая ведьма. Ох, Анна, лучше бы этого не случилось, – она закусила губу.
– Я узнаю, если оно у нее. И если я его найду, Анна, я его порву. Я сожгу его и прослежу, чтобы даже пепла от него не осталось.
– Что мне делать, Чантел?
– Ничего. Подождем. Ты везде посмотрела?
– Везде.
– Лучше бы нас здесь не было, – произнесла она. – Лучше бы мы остались обе в Сиднее. Ради Бога, только не показывай, что ты встревожена. Возможно, Сула не умеет читать. Точно, она не умеет читать. Если она до сих пор не отдала его Моник, надо его достать и уничтожить.
Я
Я чувствовала себя больной от ужаса, гадая, что теперь случится. Я лежала без сна, в полночь дверь отворилась, и вошла Чантел, на ней была длинная белая ночная рубашка, волосы распущены, в руке свеча.
– Не спишь? – спросила она. – Моник успокоилась.
– Как она?
– Поправится.
– Она?..
– Видела письмо? Нет. Письмо тут не при чем. Она довела себя до истерики, потому что сказала, что Эдвард никогда не захочет жить с ней. Она орала, что никому не нужна, и что, чем скорее она освободит некоторых людей от себя, тем будет лучше.
– Какой кошмар, Чантел.
– Как обычно. И тебя она поминала. Она сказала, что ты узурпировала ее место и что, когда капитан вернется, ее уже не будет, потому что она покончит с собой.
– Снова?
– Видишь ли, она повторяет это все время. Словно попугай. Не принимай близко к сердцу.
– А когда она увидит письмо…
– Оно, наверняка, у Сулы.
– К чему ей его хранить?
– Может, она думает, что это какое-нибудь заклинание. Надо не дать ей возможности показать письмо Моник. Если она покажет, то вся чертовщина вылезет наружу. Полагаю, что бесполезно уговаривать тебя заснуть?
– Боюсь, что бесполезно.
– Так вот, запомни. Через несколько недель мы будем в Сиднее. Осталось недолго, Анна.
Я успокоилась.
Целый день вдали стучали барабаны. Они действовали мне на нервы. Казалось, что они возвещают о приближении ужасной развязки. Прошла неделя с тех пор, как я потеряла письмо, и Моник ничем не намекала, что читала его. Чантел сказала, что обыскала всю ее комнату, но письма не нашла. Оно, вероятно, у Сулы, если я сама не положила его куда-нибудь.
Я возмущалась. Никуда засунуть его я не могла.
– Ну, естественно, – слегка издевалась надо мной Чантел. – Оно же такое драгоценное.
Но ее, как всегда, беспокоили мои отношения с Редверсом.
Наступил день праздника. В доме ощущалось напряжение, как и на всем острове. Отовсюду стекались люди, главное празднество должно было начаться после заката.
В каждом доме стояли наготове бочки с гали, которые должны были быть вытащены с началом праздника.
Украшенные ветками с листьями телеги ползли к скале, на которой я встретила Сулу. Там проходят праздник и танцы.
Мадам мне все объяснила. Мы имели право присоединиться к празднику позже, когда его отметят островитяне. Нам дадут гали в скорлупках от кокосов, его следует пить потихоньку, так как он очень крепкий. Она не сомневалась, что нам понравятся танцы, особенно, огненный танец – главное событие праздника.