Загляни ей в глаза: повести
Шрифт:
— Мать честная!
Алина сняла с плеча рюкзак и бросила на землю.
— Перегружай. Так, чтобы я видела каждую пачку.
— Ха! Похоже на сцену из прошлой передачи. Но тогда деньги перекидывала ты.
Он начал перекладывать пачки в рюкзак.
— Готово, мадам!
Из кустов раздался выстрел. Череп Геры едва не развалился пополам.
— Дурак. Забыл, чем кончилась история в прошлый раз. Из кустов вышел Москалев:
— Бери деньги и пошли.
Они поднялись по тропинке вверх, где их ждала машина. Москалев бросил рюкзак в багажник, Алина села за руль.
— Теперь — девчонка.
Через минуту у берега осталась лодка, на песке — пустой чемодан, рядом — труп с простреленным черепом. Других следов Алина за собой не оставляет.
Гриша наконец высвободил руки из пут и в ту же секунду под ногами сломался ящик. Он успел просунуть ладони между шеей и удавкой и повис в воздухе. Узел затянулся. Сил на сопротивление не хватало, осталось лишь смириться с судьбой. Жизнь ускользала. И тут небеса над ним сжалились. Ржавый крюк обломился под тяжестью огромного тела, Григорий шмякнулся на мокрый пол в гнилые деревянные обломки. Сознание покинуло его, не дав возможности понять, что судьба подарила ему жизнь.
Катя исследовала помещение загородной дачи, где ее заперли. В первую очередь ее интересовали книги, которые можно почитать от скуки. Ничего интересного. Картинки были только в кулинарном сборнике. Она его пролистала, и на пол упала фотография. Девочка подняла ее.
Увидев портрет мужчины, вздрогнула. Этот тип, переодетый в милицейскую форму, запер ее на барже. На фотографии он улыбался и обнимал какую-то девушку. Как его снимок мог попасть в дом? Алина говорила о своем друге. А если они заодно? Из ржавой клетки ее переместили в другую! Катя подошла к шкафу и распахнула его. Там были только женские вещи. В глаза бросилось синее платье в горошек. Она глянула на снимок. Девушка, прижавшаяся к бандиту, была в этом самом платье. Оставаться здесь нельзя! Катя надела на шею плеер, натянула свое пальтишко, выпила стакан сока из пакета и попыталась открыть небольшое окошко. Ничего не получилось, открывалась только форточка, в нее не пролезешь. Начались поиски. В углу нашлась швабра. Катя выбила окно и вытащила осколки стекла из рамы. Подул холодный воздух. Девочку качнуло. У нее закружилась голова, она упала и потеряла сознание.
Движение на шоссе замерло. Глухая пробка. Где-то крупная авария.
Алина стукнула по рулевому колесу:
— Черт! Объезд есть?
— Нет тут объезда! — рявкнул Москалев. — До перекрестка километра три. И крыльев у меня нет. Успокойся, нам торопиться некуда, все идет по плану.
— По плану я должна утешать своего Микки. Глупого и несчастного. Мужик с ума сходит, а невеста где-то шляется.
Алина начала давить на клаксон, будто от этого что-то могло измениться.
Гриша приоткрыл глаза. Слабый старческий голосок тихо звал:
— Девочка… Девочка… Ты где? Иди сюда, я тебе хлебушка принесла.
Он не понимал, откуда доносится голос. Собрался с силами и приподнялся. Сквозь зарешеченный иллюминатор увидел старческое лицо. Сделав из ладони козырек, женщина всматривалась в темное помещение.
Григорий встал:
— Я заменил девочку.
— Господи! Леший! Куда ребенка дел?
— Девочку унесли плохие люди, мне путь отрезали. Как ты ее нашла?
— Железки собираю
— Что же ты ее не выпустила?
— Замок висит.
— Его уже сломали. Задвижку откроешь?
— Нет. Я тебя боюсь. Уж больно ты страшный.
— Не красавец — это точно. Но и ты не подарок. Чего тебе меня бояться. Погоди, у меня есть заначка.
Помимо карманов, в брюках Гриши имелся «пистон» — потайной карманчик. Он вытащил из него сложенную в несколько раз купюру.
— Целая тысяча. Откроешь задвижку — получишь деньги. Договорились?
— Обманешь.
— Людям надо верить. Я тебе верю. Держи. Григорий просунул купюру через решетку, старуха ее сцапала.
— Где это ты людей видал?
С этими словами она исчезла. Послышался лязг. Гриша рванулся к двери и ударил по ней ногой. Она распахнулась. Старухи на палубе не было. Он облегченно вздохнул. Свобода! Волка ноги кормят, а они как назло отказывались слушаться.
Михаил, вернулся домой. Скинув плащ, он налил себе в стакан коньяка, сел в кресло и, откинув голову на спинку, закрыл глаза.
Машина Вербицкого остановилась неподалеку от ворот особняка.
Задыхаясь, падая, вновь поднимаясь, Гриша добежал наконец до шоссе, выскочил на середину дороги и расставил руки в стороны. «Девятка» успела затормозить, на его счастье, еще пара сантиметров — и бампер переломал бы ему ноги.
— Куда лезешь, козел!
Из машины выскочил молодой парень. Гриша схватил его за грудки:
— Если ты меня не довезешь до Луговой, я тебя задушу.
Хватка была железной.
— Ты чего, папаша, из дурдома сбежал?
— Точно. За свои действия не отвечаю.
— Ладно, ладно, садись. Они сели в машину.
— Дай мне телефон. Срочный звонок.
Напуганный шофер подал аппарат. Григорий набрал номер.
— Вербицкий! Слушай и не перебивай. Шоссе Е-5, тридцатый километр от города, поворот на станцию Луговая, переезд. Центральная улица, первый поворот направо. Тупик перед лесом. Последний дом. Девочка там. Я могу не успеть, жми на всю катушку! Отбой.
Он вернул мобильник парню.
— А где твоя-то машина, псих?
— Бомжи от нее скелет оставили, пока я гулял.
— А с девочкой что?
— Попала к серому волку в лапы.
— Понял. Пристегнись, папаша.
Парень вдавил педаль газа в пол. Машина взревела и полетела стрелой.
«Десятка» Вербицкого тоже летела, но по другой дороге. Илья ерзал на переднем сиденье.
— Жми, Петруха, жми! Каждая секунда дорога!
Красивая красная машина остановилась у калитки дома Анфисы.
— Доставай канистры, — коротко приказала Алина Москалеву.
Москалев открыл багажник, сдвинул рюкзак в сторону, достал две металлические двадцатилитровые канистры с бензином и поставил их на крыльцо.
— Стой здесь, — сказала Алина и, отперев дверь, зашла в дом.
Катя спала на полу посреди комнаты. У разбитого окна валялась швабра. На столе возле недопитого стакана сока лежала фотография — Роман в обнимку с Анфисой.
— Сообразительная. Из нее получилась бы неплохая стерва, но до моего возраста не дотянет. Прощай, деточка.