Загнанная в угол
Шрифт:
Вскоре муж зашел на кухню и приказал мне сидеть там и не высовываться. Я попросила разрешения уйти на это время из квартиры, но он запретил.
— Ты никуда не уйдешь, пока я тебе этого не разрешу, — сказал он. — Помни, что ты у меня в руках.
Около часа я просидела на кухне, обливаясь слезами и трясясь от страха. Да, Танечка, мне было страшно думать о том, что творится сейчас в квартире, в которой я живу. Потом Вениамин зашел ко мне и попросил выйти в коридор, чтобы вместе с ним проводить дорогого гостя. Да, он так и сказал: «Дорогого гостя»!
— Зачем он это сделал? — спросила я.
— А на случай, если в это время в коридор войдут соседи. «Пусть они видят, что ты дома и в нашей семье все пристойно», —
— И вы сделали это? — не удержалась я от вопроса.
— Да, — тихо прошептала Елизавета Андреевна и заплакала. — Да, я проводила его до лифта. Я и мой муж. В этот момент мне придавало сил лишь понимание того, что Тимофеевский совершенно больной человек.
Потом мы вернулись в квартиру, и он велел мне все убрать и помыть за ними посуду. Сам же он преспокойно отправился спать, напомнив мне, что мы с ним договорились о том, что я не буду ему мешать жить так, как он хочет. Я попыталась что-то возразить, но он грубо оборвал меня:
— Заткнись, стерва! — крикнул он. — Скажи спасибо, что я не сообщил о тебе куда следует, да еще и кормлю тебя. И учти, если ты вздумаешь разболтать обо мне, я найду способ выкрутиться, а вот ты — никогда!
Надо ли вам рассказывать, какую я провела ночь? У меня даже были мысли о самоубийстве. Но человек — существо выносливое.
Потом Тимофеевский приводил и других. Почти каждый раз были новые. Кто помоложе, кто постарше. Происходило это регулярно, раз или два в неделю. И всем я накрывала на стол, всех провожала и за всеми потом убирала. Наверное, он представлял им меня как свою домработницу, хотя, в сущности, так оно и было. Как-то раз он пригласил одного отвратительного типа. Рыжий прыщавый юнец. Не хочу описывать подробности этой грязи, а скажу только, что этот вел себя по отношению ко мне просто вызывающе. Вот тут-то мое терпение лопнуло, и я решила обратиться за помощью к брату.
— Простите, Елизавета Андреевна, — прервала я ее, — но неужели вы не понимали, что можете диктовать мужу и свои условия? Ведь труп прятали вы вместе, а значит, он стал соучастником преступления и у него было не меньше шансов, чем у вас, попасть за решетку.
— О, Танечка, вы не знаете, какой он обладает властью, — грустно отозвалась она. — У него ведь не только торговля в подчинении. Он и с милицией связан. Мне ли вам объяснять, что за люди работники городской администрации. Это же сплошная мафия. Им ничего не стоит просто сфабриковать дело, не говоря уже о том, если оно действительно имеется. А кто я? Бывшая бухгалтерша города N. Да. У меня возникала мысль пойти в милицию и разом покончить со всем этим ужасом. Но что было бы в итоге? Меня бы посадили, может быть, и расстреляли, а эта мразь осталась бы жить в свое удовольствие? Нет, я считала, что это было бы несправедливо. Разве я не права?
Вот тут я кое в чем была с ней согласна.
— Возможно, — уклончиво ответила я.
— Да не возможно, а точно. Вот поэтому я и позвонила брату в Астахов, умоляя срочно приехать. Он согласился, и в назначенный срок мы встретились с ним в определенном месте.
Я рассказала ему все. Все без утайки. Он меня внимательно выслушал и посоветовал пригрозить Тимофеевскому милицией. Просто пригрозить. Сказать, что у меня больше нет сил все это терпеть и что я собираюсь во всем признаться. А потом посмотреть, как отреагирует он на это. Дима, моего брата зовут Димой, полагал, что Тимофеевский непременно испугается и присмиреет. Дима сказал мне именно то, что сейчас сказали вы, только он понимал: если я на самом деле обращусь в милицию, все закончится плачевно лишь для меня. Мне ничего не оставалось делать, как последовать его совету.
Вечером того же дня, трясясь от страха, я выложила все это Вениамину. Его реакция была ужасна. Он ударил меня, обозвал идиоткой, потом немного утихомирился и сказал, что сам уйдет из дома, будет жить в квартире своих родителей и избавит меня от неудобств.
Теперь я поняла, что брат оказался прав и я имею над мужем определенную силу. Видя, как он напуган, я осмелела и потребовала у него денег.
Дело в том, что, когда я уезжала из Астахова, он посоветовал мне продать квартиру. Я так и поступила, а деньги отдала ему. Вы улыбаетесь? — спросила Елизавета Андреевна, видя мою реакцию. — Да, вы правы, Танечка. Я совершенно не приспособленный к жизни человек. Так вот. Тимофеевский снова впал в ярость, долго кричал, но потом все-таки пошел в свой кабинет, открыл сейф и швырнул деньги мне в лицо.
— Ты когда-нибудь поплатишься за все, это я тебе обещаю, дай только срок! — бросил он на прощание.
Тогда мне было наплевать на его угрозы. Я уложила его вещи в чемодан, и утром он уехал.
Я была на седьмом небе от счастья. Позвонила Диме, который остановился в гостинице, ожидая результата моего разговора, и пригласила в гости. В этот момент я считала себя самой счастливой женщиной на свете, — горько усмехнулась она, вытирая слезы.
Что же касается меня, то я в этот момент уже искренне жалела эту женщину. Не дай бог кому такую судьбу, а тем более тем, кто, как Елизавета Андреевна, не очень-то приспособлен к нашей суровой действительности.
— Брат сразу приехал, — вставая из кресла, сказала она и снова стала прохаживаться по комнате. — Я передала ему наш разговор.
— Вот видишь, — обрадовался он. — Я правильно тебе посоветовал. Но не думай, что на этом все кончится. Теперь все только начинается. Твой муж, а я в этом уверен, в конце концов попытается избавиться от тебя как от ненужного свидетеля. Не знаю, каким образом он это сделает, может, упечет тебя за решетку, а может, и что похуже, но он выполнит свое обещание расплатиться с тобой. Поэтому ты должна, не теряя времени, заиметь против него компрометирующий материал.
Я сначала вообще ничего не поняла и попросила объяснить все поподробнее. Брат объяснил. Сказал, что я должна обратиться к какому-нибудь частному детективу, чтобы тот снял на пленку Тимофеевского во время… Ну, вы понимаете. И потом показать ему эти пленки, предупредив, что если он попытается мне навредить, то они будут обнародованы. Я сказала, что не знаю никаких частных детективов и даже не знаю, есть ли они в этом городе. А Дима мне ответил, что это мои проблемы, у него совершенно нет времени этим заниматься, и уехал.
Сначала я находилась в полном замешательстве и не знала, что делать, но потом придумала маленькую хитрость. Дело в том, что единственные в этом городе люди, с кем я общаюсь, — это наши соседи по лестничной площадке. Муж и жена. Они уже довольно преклонного возраста. Он — бывший заместитель председателя облисполкома. Владимир Федорович Белов, а жена его — бывшая учительница, Валентина Игоревна. Очень приятные, надо сказать, люди.
И вот как-то я зашла к ним в гости, якобы за спичками. Они предложили попить с ними чаю, я согласилась. Завязалась беседа о погоде. Потом я выдумала, что недавно прочитала книгу о частном детективе… Нет, я, конечно, на самом деле ее читала, только давно. И стала удивляться, почему такое возможно только за границей, а у нас нет частных агентств. Владимир Федорович посмеялся и заявил, что я безнадежно отстала от жизни. Он рассказал, что не так давно их дальние родственники Катя и Олег Лунины обратились за помощью к замечательному частному детективу, который помог им выпутаться из одного страшного дела. Из какого, правда, не сказал, но назвал вашу фамилию. Я сделала вид, что очень удивлена, и спросила, где вы живете. «В нашем городе», — ответил Владимир Федорович и спросил, уж не собираюсь ли я воспользоваться вашими услугами? А то, мол, в каждой газете есть объявления о таких агентствах, которых везде сейчас предостаточно. Я поспешила отшутиться и перевела разговор на другую тему.