Заговор бумаг
Шрифт:
Этому старику — одна кожа да кости и клочки седых волос — ничего не оставалось делать, как допить свой эль и дожидаться Мендеса и остальных. Может быть, он утаил добычу от Уайльда, как Кейт Коул, или, может быть, просто стал слишком старым, чтобы приносить прибыль Уайльду, и его не имело смысла держать в качестве вора. Не важно почему, но теперь Уайльд отдаст его в руки правосудия, того будут судить и неминуемо осудят. Великий ловец воров получит свою награду, а то, что вор был схвачен в общественном месте, пойдет на руку героическому борцу с преступностью.
Двое мужчин под началом Мендеса подхватили покорную жертву под мышки и поставили
— Доброй вам ночи, мистер Уивер.
Он низко поклонился, самодовольно ухмыляясь, будто ему известно что-то очень забавное. Будто мы оба знали один и тот же анекдот.
Я поднял свою кружку в знак приветствия, но по выражению моего лица было понятно, что я не собираюсь пить в его честь.
— Надеюсь, ваше расследование проходит успешно, — сказал он с фальшивой радушностыо.
Я не сомневался, что он имеет в виду дело сэра Оуэна, поскольку был сам связан с ним, хоть и непрямо, донеся на беднягу Кейт. Именно это так его забавляло? То, что он отправил женщину на верную смерть за преступление, которое совершил я?
— Убийство — такое запутанное дело, — продолжал он.
— Ваши обвинения против Кейт свидетельствуют, что это самое запутанное дело в мире.
Он тихо засмеялся:
— Вы не так меня поняли. Я говорю не о деле Кейт Коул. Я говорю о вашем нынешнем расследовании. Как я уже сказал, очень запутанное дело. Некоторые полагают, что, если преступника не поймают по горячим следам, его вообще никогда не поймают. Но я верю в ваши способности.
Я открыл рот, но ничего не смог сказать.
Он не обратил внимания на мою растерянность. Увидев, что его люди ждут, Уайльд снова поклонился и повел свой отряд из таверны.
Как только ловец воров скрылся из виду, таверна ожила. Для ее постояльцев этот арест не был простым развлечением, он затрагивал их жизненные интересы. Я слышал, как люди вокруг говорили, почему Уайльд выбрал именно этого человека, почему этот старый осел позволил себя арестовать и почему каждый из присутствующих был уверен, что с ним никогда не случится подобного.
Когда я оторвал взгляд от напитка, то увидел, что черноглазая красотка сидит на расстоянии нескольких столиков и всячески пытается привлечь мое внимание. Я отвернулся, поскольку мое амурное настроение испарилось вместе с Уайльдом — и не из-за тирании, с которой тот правил своим войском (сказать по правде, я привык к подобным сценам). Мне не давали покоя слова, произнесенные Уайльдом. Как он узнал, что я расследую смерть отца? И — что, может быть, еще важнее — зачем он сказал мне, что ему об этом известно? Я убеждал себя, что причиной тому лишь деловое соперничество, но у Уайльда было слишком плутовское выражение лица, чтобы поверить в подобное объяснение. Не знаю почему, но, без сомнения, мое расследование что-то для него значило. Если это так и если верить интуиции, то, прежде чем я узнаю, кто убил моего отца, я буду вынужден столкнуться с самым опасным человеком в Лондоне.
Я решил не тянуть более с визитом к Персивалю Блотвейту в его городском доме на Кавендиш-Сквер. Я не стал писать ему льстивого письма с просьбой принять меня, а решил использовать более прямую тактику, которая, к моему удивлению, превзошла все ожидания. Я просто пришел к нему домой сразу после обеда и отдал свою карточку лакею в потрепанной одежде,
Скромность дома меня удивила, поскольку, занимая пост члена совета директоров Банка Англии, Блотвейт должен был быть сказочно богат. И хотя его жилище едва можно было назвать убогим, я ожидал увидеть что-нибудь пошикарней — нечто грандиозное, просторное, солнечное, с классическими колоннами, дорогой мебелью и слугами в блестящих ливреях. Вероятно, подумал я, у пожилого неженатого мужчины, всецело посвятившего себя работе, нет возможности или желания позаботиться об удовольствии.
Однако я заметно воспрянул духом, когда через три четверти часа мою ходьбу по комнате прервало появление хорошенькой служанки. Девушка была немного полноватой, но полнота ее радовала взгляд. На ней было платье с глубоким вырезом, вероятно, чтобы радовать сладострастные взоры ее хозяина. У нее были волосы цвета светлой соломы, прекрасные карие глаза и молочно-белая кожа, покрытая веснушками. Сначала она не заметила моего присутствия, но, оказавшись посредине комнаты и увидев меня, вскрикнула от неожиданности.
— Господи помилуй, — сказала она, прижав руку к груди. — Прошу прощения, сэр. Я вас не заметила. Я и понятия не имела, что вы здесь, иначе я не стала бы проходить, знай я, что в гостиной посетитель и все такое. Но в обход идти далеко, и, когда в комнате никого нет, я не вижу в этом большой беды. Хотя, если мистер Блотвейт узнает об этом, он шкуру с меня спустит.
Я улыбнулся и отвесил поклон:
— Бенджамин Уивер, к вашим услугам.
— Ох, — выдохнула она, будто хорошо одетые мужчины никогда не рассыпались перед ней в любезностях. Она смотрела на меня во все глаза, но потом, возможно вспомнив о своем месте, потупила взор. — Я Бесси, — присела она в реверансе и залилась краской, что доставило мне немалое удовольствие. — Я прачка.
Странно, что холостяк вроде Блотвейта держал женскую прислугу, если, разумеется, ему не было нужно от нее что-то еще помимо стирки и уборки. Коли Бесси наняли на таких условиях, решил я, подобная девушка могла оказаться мне весьма полезной.
— Тебе нравится работать у мистера Блотвейта, Бесси? — Я подошел поближе к хорошенькой маленькой прачке.
— Да, нравится. — Она закивала с несколько излишним энтузиазмом, будто боялась, что я мог на нее пожаловаться, если решу, что она не совсем довольна.
— Что он за человек?
Она открыла от удивления рот. Понимала, что я ее испытываю, но не могла взять в толк, в чем именно.
— Я не знаю, как ответить на такой вопрос. Но он прекрасный человек. — Она подняла глаза, словно неожиданно вспомнила что-то. — Сэр, лучше я пойду. Если мистер Стоктон, дворецкий мистера Блотвейта, увидит, как я разговариваю с джентльменом, мне не поздоровится, это точно.
— Да, это было бы нежелательно. Но я хотел бы увидеться с тобой, Бесси, снова. Почему бы нам не договориться о встрече в таком месте, где тебе не надо было бы думать о мистере Стоктоне. Что ты об этом скажешь?