Заговор конца света
Шрифт:
С другой стороны, в мире, пронизанном хищническим влиянием, сама проблема "хищников" также мыслится в категориях агрессии и насилия. Поэтому для борьбы с терминатором (персонажем одноименного фильма, символизирующего сверхагрессора) берется такой же терминатор, только запрограммированный на противоположные цели. Авторам подобных идей, похоже, невдомек, что цель определяют в конечном счете именно средства. По крайней мере в фильме "Терминатор-2" был отыгран ряд моментов - забавных казусов, возникающих вследствие наложения противоположных программ поведения. Бедолага терминатор там честно пытался соответствовать облику "настоящего" героя...
Аналогичная
Чем проще идея, тем она привлекательнее. В Школе, созданной Кардиналом для выявления потенциальных функционеров, был очень жесткий отбор, нацеленный на выявление харизматических лидеров: "не воспитание особых - отсев неособых". Причем тех из них, "кто горд, но ради дела языком сортир вылижет". Функционер должен быть управляемым, иначе не обеспечить стабильность. Кардинал все рассчитал точно: "хищником" (который вообще не признает законов) или неоантропом (который следует "нравственному закону") управлять невозможно. Остается гибрид, который занимает неустойчивое промежуточное положение и по этой причине вполне доступен для внешнего программирования.
Таким гибридом и является Малахов ("генетически ты не дворянин, ты - дворняжка..."), характерный дисбаланс сознания у него четко выражен и не может не бросаться в глаза близким. "Незабвенная Юлия, ушедшая со скандалом жена, сказала однажды, что он умеет быть либо джентльменом, либо зверем, третьего состояния ему не дано, - и он подозревал, что это правда". От полного распада Малахова предохраняет железное чувство долга, за годы обучения в Школе намертво вбитое в подкорку. Следование закону для него стало абсолютным императивом, но это - внешний, писаный закон, специально придуманный такими, как Кардинал, для таких, как Малахов.
"Я не причиню вреда никакому человеку, если этого не потребуют интересы Службы..." (Из Клятвы выпускника Школы). Людоедский режим поменял вывеску на людоохранный, только цена его осталась прежней - человеческая жизнь. "А бога никакого нет, уж ты мне поверь", - убеждает Кардинал. "Нравственный закон" как символ и атрибут Бога оказался заменен архаическим символом А-поведения: для истинного функционера "индекс социальной ответственности выше тяги к справедливости". Между тем, в архаическом обществе человек вообще не имеет, строго говоря, права на жизнь. И если он живет, то не по праву, а по обязанности, как часть целого, которое обязан поддерживать. В противном случае он исчезает, и все его возражения на этот счет не принимаются во внимание...
Финал, к которому пришел Малахов, в определенном смысле закономерен. Подобно Рэдрику Шухарту, у него в руках оказались ключи от рая, вот только ситуация изменилась на противоположную. Утопический "мир честных, активных, умных людей" - формальная цель деятельности Служб - неожиданно забрезжил совсем рядом, уже обретая зримые черты. В отличие от Золотого Шара информация на спецдискете, оказавшейся у Малахова, наоборот, закрывала туда дорогу (*). Но мучений выбора это не облегчило. Шухарту и в голову не могло прийти (из-за отсутствия склонности к отвлеченным размышлениям), что за достижение рая на Земле придется заплатить жизнями "двух третей всего населения".
– ----------------------------(*) Все эти "волшебные" предметы роднит общее свойство: обладание ими наделяет огромной властью над миром. Кольцо не исчезло бесследно в Ородруине, оно распалось на множество осколков, которые теперь кочуют по самым разным произведениям, в различных обличьях - лишь соблазн остается прежним.
– ----------------------------
Тарантула из "Всех способных держать оружие..." можно рассматривать как предтечу Кардинала. В качестве руководителя Отдела особых операций ("Три-о") он предпочитает набирать "дурачков, мечтателей, молчунов". С трудом вписывающихся в обычную жизнь девиантов путем специальных тренировок и психологической обработки превращают в "надежные и трудноуязвимые боевые машины". Что-то вроде киборгов или робокопов, у которых вместо сердца "атомный мотор" (причем в случае главного героя это вовсе не метафора). Они поставлены на службу закона и ради его торжества готовы идти на любое преступление - в этом отношении им дается полный карт-бланш. "Только во сне мы боимся крови".
Но чем неуязвимей противник, тем больше требуемая свобода действий для победы над ним. Логика подобной эскалации - "бей кверху!" - неизбежно расшатывает власть закона (ЛЮБОГО внешнего закона) над личностью, что парадоксальным образом можно рассматривать в качестве закономерности более высокого порядка.
"Первое, фундаментальное оскорбление, которое закон наносит человеческому интеллекту, заключается в утверждении: "Перед законом все равны".
Это истинно для закона, но не для жизни. В жизни мы все различны; жизнь есть результат непрерывной гениальности, которая может позволить себе роскошь создавать всех людей непохожими друг на друга и по своему заботиться о каждом" [33].
Глава 8.
Ибо люди неравны: так говорит справедливость. И чего хочу я, того не должны хотеть они.
Ф. Ницше.
Разнообразие является неотъемлемой чертой человеческой природы. Ни один животный вид не наделен этим свойством в такой мере и на таком глубоком уровне, как человек. Обобщая отмеченные нами отличительные особенности вида Homo sapiens, попробуем взглянуть на человеческое разнообразие сквозь призму типологического подхода.
Типология - наука о типах, где под типом понимается система свойств и качеств, присущих объекту. Таким образом, типологический метод исследования человека - это прежде всего качественный анализ сходства и различия человеческих типов.
За основу возьмем концепцию личности, разработанную известным польским психологом и психиатром А. Кемпиньским [34]. В современной психологии принято большее значение придавать внешним (социологическим) факторам, тогда как прежние конституционные школы делали акцент на генетической предопределенности. А. Кемпиньский попытался нащупать золотую середину, объединяющую обе точки зрения. Ключевыми в его концепции становятся два понятия: система ценностей (система приоритетов, определяющая поведение человека) и программы действий (реализованные и потенциальные).