Заговор сердец
Шрифт:
– Если вы не будете путаться у меня под ногами, я, может быть, позволю вам встать к ужину, – пообещал он. – Однако при малейшем неповиновении эта привилегия будет отнята.
– Мне нужно поставить цветы в воду, – уклончиво сказала она, не в силах справиться со своими новыми чувствами.
– Чуть позже. – Взяв у нее цветы, он открыл дверь спальни. – Будьте паинькой, и в вашей жизни случится много приятных вещей! – В ответ на удивленный взгляд Кэсси он неожиданно по-мальчишески улыбнулся. – Любимая поговорка моей мамы, – признался он. – Таким образом ей удавалось сладить со мной, когда я был озорным,
– Ну и как, эти ожидания были оправданы? – неуверенно спросила Кэсси, впервые в своей взрослой жизни чувствуя себя в буквальном смысле маленькой девочкой, тем более что стояла сейчас перед ним босиком.
– Неизменно, – твердо сказал он. – Моя мать никогда не лжет!
Кэсси послушно побрела к постели, все еще явственно слыша его слова. Ее мать лгала постоянно! Лавиния Престон не останавливалась ни перед чем, чтобы заполучить предмет своих желаний, ей было неважно, что проигравшей могла стать ее собственная дочь. Внезапно Кэсси поняла, что обида и боль приняли какой-то новый оттенок. Теперь ее больше не волновало, что мог сказать или сделать Луиджи. Его поступки вызывали в ней только удивление и отвращение. По сравнению с Джорданом он был так мелок и незначителен. Мягкость, которая так нравилась ей в нем когда-то, оказалась на поверку слабостью. В Джордане тоже была мягкость, но без малейшего признака слабости. Он был нежен и мягок с родителями, мягок и ласков с ней, Кэсси, когда она действительно нуждалась в этом, но это была мягкость сильного человека. Интересно, как бы повел себя Луиджи в случае ее болезни? Смог бы он так же заботиться о ней и наплевать на то, что скажут люди?
Да, связанные с ним обида и боль прошли, но с тем большей силой она почувствовала, как трудно ей примириться с предательством собственной матери, которая никогда ее не любила. Сердечная теплота Дороти Рис была чужда Лавинии, в дочери она всегда видела помеху и даже угрозу.
Кэсси все еще была во власти своих безрадостных мыслей, уставясь невидящим взглядом в стену, когда в комнату вошел Джордан.
– Вот-вот произойдет кое-что приятное, – начал он. – Я разжег огонь в вашем скверном маленьком камине и… – Он вдруг замолчал, и Кэсси с ужасом поняла, что плачет. – Кэсси? – тихо сказал он. – Наверно, вам все-таки лучше остаться в постели.
– Нет. – Она с решительным видом утерла слезы и, сбросив ноги с кровати, потянулась к халату. – Это чистейшее малодушие, жалость к себе.
– Ясно. – Озабоченное выражение исчезло с его лица. – Как я понимаю, из-за Луиджи?
– Ошибаетесь, – сказала она, пытаясь надеть халат. – Луиджи просто итальянский сосунок! Я плакала не из-за него, а из-за самой себя. Если на то пошло, я не боюсь признаться в собственной слабости!
– В таком случае вам будет позволено отужинать со мной у камина, вновь повеселев, сказал Джордан. – Если вы способны самостоятельно добраться до гостиной, я принесу туда поднос с едой.
– Чудесно! – Кэсси свернулась калачиком в кресле и потягивала кофе. Такое ощущение, будто я не ела уже много дней.
– Что более или менее правда, – заметил Джордан. – Что до угощения, то я немножко схитрил. Еду нужно было лишь подогреть. У меня большой талант по части выполнения инструкций.
Неожиданно для себя Кэсси весело
– Как ваш отец? – поспешно спросила она, ведь разговор как-никак лучше молчания.
– Готов к завтрашнему отъезду в больницу, – спокойно ответил Джордан.
Кэсси остолбенела. – Завтра пятница, – напомнил он. – Врачи хотят за выходные подготовить его к операции, она назначена на понедельник. Вы потеряли немало дней, Кэсси, – мягко добавил он.
– Когда мы поедем навестить его?
– В конце следующей недели, если вы будете чувствовать себя нормально, – сказал он. – Но до тех пор вам надо как следует подлечиться. Снегопад прекратился, но на следующей неделе синоптики обещают новые снежные шквалы, так что вам придется посидеть дома, в тепле.
– Со мной все будет в порядке, – отмахнулась Кэсси. – Как дела в газете? Из-за меня многие могут свалиться с гриппом.
– Газета выходит вовремя, как и раньше, – со сдержанной суровостью ответил он. – Гай пока на месте. Ваша заметка вызвала огромный поток писем, почти сплошь в вашу поддержку. Гай просто в восторге. Вы, кстати, не знаете, какой шум вызвало объявление в газете о нашей помолвке? Ну да ничего. Я принес все номера, и завтра вы сможете наверстать упущенное.
– Я прочту их сегодня вечером, когда вы уйдете, – с жаром воскликнула Кэсси и увидела, как при этих словах его брови насмешливо приподнялись. – Ага, значит, я должен уйти? Я вас правильно понял?
– Я… в общем… со мной ведь все в порядке, – пролепетала она под пристальным взглядом его серебристо-серых глаз. – Завтра я уже буду почти здорова и смогу сама ухаживать за собой. Я действительно очень вам благодарна, но…
– Но вас опять тревожит ваша репутация? – с иронией произнес он. – Ну что ж, по правде говоря, я буду только рад снова очутиться в собственной удобной постели. Не скажу, что меня воодушевляет перспектива провести еще несколько ночей на вашей узкой кушетке. Признаться, в иные минуты я серьезно подумывал перевезти вас к себе домой, но сразу отмел эти дерзкие поползновения, представив себе, как вы рассвирепеете, стоит вам немножко оклематься.
Ее порозовевшее от смущения лицо, похоже, изрядно его позабавило. Однако затем он вдруг перестал подтрунивать над ней и заговорил о другом. – Как-нибудь на следующей неделе, когда вы более или менее придете в норму, – сказал он Кэсси, – мне понадобится ваша помощь – нужно организовать рождественскую вечеринку.
– Разве вы не поедете на Рождество домой? – с удивлением спросила она. – А как же ваши отец и мать и как насчет…
– Разумеется, на Рождество я поеду к ним, – твердо сказал Джордан. И не один, а с вами!
– Я… мне кажется, я не…
– Может, вы собираетесь встречать Рождество в доме у матери? – тихо спросил он, и Кэсси отрицательно покачала головой, пристально глядя в пылающий камин.
– Нет, я никогда не езжу домой на рождественские каникулы. Чаще всего мать там не бывает, а отец веселится со своими друзьями в Лондоне. Это… короче, я к этому привыкла. Я хочу сказать, как правило, в это время мать находится за границей, ну и…
– Как я понимаю, вы проводили Рождество со своей нянюшкой? – ровным голосом спросил он.