Заговор в начале эры
Шрифт:
Но для Семпронии, увидевшей эту улыбку, подобная фраза прозвучала неслыханной дерзостью.
– Такой пьяница, как ты, Цетег, не должен обращаться к богам, – громко крикнула она. – Представляю, почему ты хочешь избрать консулом Аврелию. Ведь ты сам не способен даже стоять в храмах во время обряда жертвоприношений.
Ее слова вызвали грохот смеха.
Цетег побледнел и, все еще стоя на скамье, нагнулся к Семпронии, прогибаясь через стол.
– Ты бы хоть помолчала. Клянусь Вестой, ты порочна, как самая негодная блудница парфянских отрядов. Это тебя нужно было избрать нашим консулом. Ведь ты можешь принять нас всех за одну ночь и потребовать
– Да, могу, но не таких мужчин, как ты, Цетег. Разве не ты два месяца назад бежал с ложа вольноотпущенницы Суллы – Иолы, не сумев даже к ней прикоснуться, хотя провел с нею всю ночь. Да, таких мужчин, как ты, я могу принять целый легион безо всякого вреда. Любая весталка охотно вступит с тобой в связь, зная, что останется девственницей.
На этот раз смеялись все, даже Эвхарист, пришедший в зал. Катилина громко хохотал, одобрительно кивая, а Лентул сбросил кувшин с вином, который почти неслышно разбился.
Цетег пошатнулся от нанесенного оскорбления и замахнулся кулаком на Семпронию, но тут Вибий резко дернул его за край туники, и он, покачнувшись, упал на стол, ломая выставленную на нем различную утварь. Вино из опрокинутых кувшинов и чаш растеклось по всему столу, и красные пятна стали проступать на складках одежды сидевших вокруг людей, словно пятна крови на их грязных душах. Женщины с визгом вскочили. Несколько мужчин резко встали, и скамья опрокинулась. Среди прочего шума были слышны причитания Эвхариста.
С трудом приподнявшись, Цетег пошатнулся и, изрыгая проклятия, достал свой меч. Вибий тотчас обнажил свой, но внезапно почувствовал, как его руку сжала чья-то еще более сильная рука. Он повернулся и увидел Катилину. Тот покачал головой.
– Уберите мечи, сейчас не время и не место выяснять отношения.
Увидев, что увещевания Лентула, пытающегося образумить Цетега, не очень действуют на последнего, он громко крикнул:
– Перестаньте все! Или во имя великих богов я достану свой меч, чтобы увидеть цвет вашей крови.
Недовольно ворча, Цетег вложил меч обратно. Вибий последовал его примеру. Семпрония, довольная одержанной победой, громко смеялась.
– Давайте выпьем, – предложил Лентул, прижимая к себе Леонию, свою вольноотпущенницу, – мы все равно выиграем эти выборы. Раз я прошел в прошлом году в преторы, ты, Катилина, пройдешь в консулы в этом. А потом мы быстро наведем порядок, – засмеялся пьяный претор.
В таверне Эвхариста снова загремели крики и смех присутствующих. Никто не заметил, как хозяин несколько раз обменялся быстрыми взглядами с сидевшим за дальним столом Луцием Веттием, словно между ними существовала какая-то тайная связь.
Веттий, поднявшись, пьяно качнулся и, выругавшись, направился к выходу. Эвхарист незаметно вышел за ним. На улице дождь уже прекратился, и римлянин жадно вдыхал свежий воздух. Молчание нарушил Эвхарист.
– Что передать консулу?
– Катилина не предпримет ничего до выборов. Но во время выборов Лентул предлагает напасть на консулов, хотя сам Катилина не дает на это согласия, – заговорил, вглядываясь, Веттий неожиданно трезвым голосом.
– Будь осторожен, Лентул ищет предателя. Квинту Курию повезло, что претор не застал его сегодня здесь, иначе этот старый пьяница не унес
– Я знаю. Курий ходит по всем тавернам и кабакам, оплакивая свою подругу Фульвию. Ее зарезали твои гости, Эвхарист, и я даже помогал им в этом. Так что придется быть осторожным, если я не хочу встретиться с Орком, [75] – усмехнулся гость.
Хозяин таверны кивнул головой, и Веттий, оглянувшись еще раз, шагнул обратно, возвращаясь в общий зал. Грек вздохнул, подумав, что нужно посылать сразу два донесения – Цицерону и Цезарю. Оба платили достаточно хорошо, и было просто непростительной глупостью отказаться от этих денег.
75
Орк – повелитель царства мертвых.
Неожиданно из-за туч выглянула луна, и узкий луч ударил в маленький дворик Эвхариста, словно пытаясь найти выход. Лунный свет осветил мрачные тупики «Вечного города».
Глава VII
Как в дружбе, так и в государственной деятельности должны быть исключены притворство и лесть.
Объявленный сенатом созыв избирательных комиций знаменовал собой последнюю, решающую фазу выборов консулов на следующий год. Трое кандидатов в консулы и все многочисленные кандидаты в преторы в последний раз давали угощения, устраивали театральные зрелища, бои гладиаторов, раздавали и без того скудные запасы хлеба в городе. Каждый из них не жалел усилий, дабы повидаться в последний раз с римлянами и заручиться поддержкой как можно большего числа граждан.
В аристократических кварталах Квиринала и Палатина слышались громкие голоса в поддержку кандидатуры Децима Силана. Полководца Лициния Мурену поддерживали кварталы Авентина и Виминала, где жили богатые работорговцы, всадники, менялы, ростовщики, заинтересованные в дальнейших успехах римской экспансии. А из мрачных трущоб Эсквилина и Целия, из гладиаторских школ и полуразрушенных таверн на окраинах города раздавались не менее громкие признания в поддержку кандидатуры Сергия Катилины, человека, обещавшего отмену долгов и наделение всех безземельных землей. Ситуация в городе, и без того напряженная, стала почти неуправляемой. На улицах и площадях, в банях и термах, в домах и храмах вспыхивали потасовки между сторонниками различных кандидатов. Даже городские когорты префекта Аврелия Антистия не всегда могли справиться с этим накалом страстей, выхлестнувшимся на улицы города.
В эти тяжелые дни Цицерон проявил удивительную твердость и настойчивость, столь мало свойственные его характеру. Пользуясь введением чрезвычайного положения, он не только удвоил обычные посты крепостной стражи, но и оцепил большую часть общественных зданий надежной охраной, составленной из ветеранов азиатских походов Суллы и Лукулла, уже наделенных землей и поэтому полностью верных сенату.
По его распоряжению у гладиаторских школ были выставлены целые манипулы городской стражи, и городским ланистам было приказано ежедневно проверять наличие гладиаторов в школах, хранить оружие под надежным контролем, сообщать о всяких фактах подозрительного оживления рабов и гладиаторов. Всем крупным работорговцам было приказано удалиться со своим беспокойным товаром из города до окончания выборов.