Загробные миры
Шрифт:
Ариэль побаловала себя по пути в школу. Костер был маленьким, в выгоревшей бочке из-под масла позади дискаунтера «Shop’n Save». [57] Кто-то оставил в контейнере для мусора кучу метровых картонных трубок для фейерверков, мимо которых просто невозможно было пройти. Она сложила их на дне бочки пирамидкой, и всего через несколько минут сооружение обвалилось, выбрасывая в воздух мириады искр.
– Как скажешь, Флинт. Иди за мной.
Держа ботинки в руках, Ариэль поплелась за ней к женской раздевалке.
57
Shop’n Save («Купи и сэкономь») –
Раздевалка пахла застарелым потом и дешевым мылом. Тренерша Дейл отворила дверь в «клетку», именно так все называли ее офис со стенами из металлических решеток, выдвинула ящик стола и достала оттуда новенький розовый ластик размером с зажигалку.
Она бросила ластик Ариэль, и та поймала его свободной рукой.
– Это должно сработать. Если что, придется поплевать.
Ничего не понимая, Ариэль уставилась на ластик. Тренерша Дейл вздохнула и потянулась к ней через стол. Она выхватила ботинки из рук Ариэль, открыла ящик, бросила их туда, задвинула ящик и заперла его на ключ.
– Получишь их назад, когда я не найду на своей площадке ни одной отметины.
– Ясно, но… – Ариэль оборвал пронзительный звук первого звонка.
Тренерша Дейл села за стол, взяла блокнот, ручку и задрала ноги на стол.
– До первого урока пятнадцать минут. Иди-ка лучше вытирай, Флинт. Помни только, что надо тереть вдоль волокон древесины.
Ариэль собралась было возразить, но тут же поняла, что дело плохо. Она вздохнула, развернулась и пошла через раздевалку обратно на площадку. Сердце больше не трепетало ни от того, что она сбежала от Петерсона, ни от умирающих остатков ее хорошего отношения к тренерше Дейл.
Вот ведь тоска.
Она встала на колени в центре площадки и насчитала двадцать штук черных разводов. Потерла самую маленькую отметину ластиком, поплевала на нее пару раз, и пятно, наконец, полностью исчезло.
Ариэль посмотрела на большие круглые часы над дверью. Через двенадцать минут начнут проверять, кто пришел на урок, а отметин еще девятнадцать. Сомнительно, что тренерша Дейл напишет ей объяснительную насчет опоздания.
В этом-то и загвоздка, когда тебя поймали. Одно нарушение приводит к другому, и вот тебя уже признали трудным ребенком, который не подлежит исправлению. Но ей ничего не оставалось, кроме как продолжать оттирать черные пятна, не обращая внимания на мерзнущие ноги.
Она не оттерла еще и половины, когда прозвенел звонок на первый урок. Минуту спустя из раздевалок хлынула толпа девушек, переодевшихся в форму для хоккея на траве.
Тренерша Дейл шла следом и покрикивала:
– Четыре круга, дамы! Углы не срезать!
Ариэль допустила ошибку, подняв глаза, и поймала на себе взгляды бегущих. Она заметила, как на их лицах мимолетное смущение сменяется смесью веселья и жалости.
Она снова уставилась на розовый ластик, безнадежно двигая им по черным отметинам. Ариэль прекрасно умела становиться незаметной. Но посреди спортзала, где вокруг нее бегали два десятка девчонок, которым больше не на что смотреть, от этого ее умения было немного пользы. Она почувствовала, что щеки горят, а ноги продолжают мерзнуть.
– Время не ждет, Флинт, – крикнула тренерша Дейл со скамейки запасных. – Мне нужна баскетбольная площадка.
– Простите, – промямлила Ариэль, просто чтобы хоть что-нибудь сказать.
Она слышала, как бегуньи шепотом повторяют ее фамилию. И она отгородилась от присутствующих, сосредоточившись на черных отметинах перед собой…
В этот момент она почувствовала, как раскалился под розовым ластиком пол, как растет жар на кончиках собственных пальцев. Сознание расширилось, но не наружу, к смешкам окружающих девчонок, а вниз, проникнув в сами материалы, из которых был построен зал. Она ощутила сосну под ладонями и коленями, распознала кислород, запертый в крошечных клетках древесных волокон,
В школе было полно горючих веществ – дерева и штукатурки, тканей и пластмассы, банок с краской и пачек бумаги.
Нужна была одна-единственная искра…
Внезапно Дарси услышала шум и оторвалась от экрана.
Но то были не Саган и Карла в гостевой спальне, просто грузовик проехал по крышке канализационного люка. Дарси потянулась. На коленях покоился ноутбук, плечи затекли от чтения.
Она дала им расслабиться и выдохнула слова:
– Спасибо, как здорово!
«Пиромантка» не отстой, ни капельки. А еще важнее, что в стиле книги, в ритме ее прозы, даже в паузах речи, в закорючках запятых и эллипсах [58] чувствуется сама Имоджен.
58
Эллипс (от греч. «elleipsis» – «выпадение»), стилистическая фигура, пропуск структурно-необходимого элемента высказывания, обычно легко восстанавливаемого в данном контексте или ситуации.
Дарси точно знала, что пора выбираться из кровати, принимать душ и готовиться ко дню походов по музеям с Карлой и Саганом, к их расспросам про Имоджен и к тому, что она спустит как минимум недельный бюджет.
Но она не могла оторваться от «Пиромантки». Не только потому, что фразы отдавали Имоджен, а потому, что сама история ее затянула.
Ее тянуло перелистывать страницы.
– Моя подруга ухватила суть, – с улыбкой прошептала Дарси и согнула колени, чтобы почитать еще немного.
– Итак, какая она? – ни с того ни с сего спросила Карла.
Вся троица находилась в музее Метрополитен, [59] в просторной галерее, построенной вокруг храма из Дендура, [60] древнего святилища Осириса, которое частями перевезли из Египта и снова сложили камень за камнем. Северная стена помещения была полностью стеклянной, и сквозь нее, заливая светом древний песчаник, проникало позднее утреннее солнце. Саган зашел в сам храм, где читал многовековые надписи на стенах, вырезанные солдатами. Карла осталась снаружи с Дарси, у которой внутренняя часть храма вызывала клаустрофобию – слишком много тысячелетий было запрятано в таком маленьком пространстве.
59
Метрополитен-музей – один из крупнейших и второй по посещаемости художественный музей мира. Расположен в Нью-Йорке.
60
Храмовый комплекс из Дендура – одно из самых известных и монументальных украшений Метрополитен-музея. Изначально храм был возведен южнее первого порога Нила римским императором Августом (31 г. до н. э. – 14 в. н. э.) после смерти царицы Клеопатры VII и подчинения Египта Риму. В девятнадцатом веке путешественники из Европы оставили на стенах храма надписи.
– Ты виделась с ней вчера вечером, – ответила Дарси. – Она почти всегда такая.
– Она показалась мне очень несерьезной.
Дарси нахмурилась. Верно, Имоджен, похоже, никогда не тревожилась, а ее внешняя привлекательность притягивала взгляд Дарси из любого конца комнаты. Но считать ее «несерьезной» было заблуждением.
– На самом деле она очень глубоко чувствует. Видела бы ты, как она говорит о писательском труде или книгах.
Карла всплеснула руками, а потом сжала их в замок.