Закат империи
Шрифт:
Антонио, никак не ожидавший такого признания (честно говоря, при первых словах дочери он даже испугался - что девчонка могла такого натворить?), обнял дочь и рассмеялся с явным облегчением. Базиль и Симон, управлявшиеся с парусом и рулём, тоже не выдержали, прыснули.
– Не плачь, девочка, - Антонио, всё ещё смеясь, погладил Хосефу по голове.
– Приедем - я сам тебе эту книжку куплю. Честное слово!
4
Шторм, налетевший на Сен-Доменг, не отличался какой-то особенной силой: так, что-то средненькое, в июле-августе бывают куда похуже. Обычно сезон штормов приносил затишье в торговле. Прибыль прибылью, а когда риск потерять корабль со всем грузом возрастает в десять раз, невольно подумаешь об отдыхе. Сезон вроде прошёл, но даже под этим явно последним в году штормом Сен-Доменгу было неуютно. Ветер пригибал пальмы и ветви
– Неужто тебя вовсе за душу не берёт этот ветер?
– хмыкал плотник, заказав свою излюбленную свинину с капустой и пиво.
– Тебя, бывшего капитана? Не верится мне что-то.
– Твоё дело, - пожал плечами Причард.
– Что ж ты тогда стол накрыл? Опять твоя прежняя команда тут соберётся?
– Может, и соберётся, тебе-то что?
– хмуро буркнул хозяин "Старого пирата".
– Заведено у нас так.
– Другие-то не собираются.
– То их дело - собираться или нет. И вообще, чего пристал?
– А я поглядеть хочу, - заулыбался Янсзон.
– Слухи ходят, будто почти все нынешние капитаны когда-то под твоим началом были. Вот и посмотрю, любопытно же: притащатся они сюда в такую погодку, или нет?
– Все притащатся, будь уверен, - криво усмехнулся Причард.
– А вот и первые.
В зал, плотно прикрыв за собой дверь, вошли двое в непромокаемых плащах-дождевиках. С плащей, само собой, тут же натекло, но Причард даже не подумал рявкнуть на новоприбывших - мол, могли бы и под навесом подождать… Билли и Пьер. Причард даже изволил удивлённо поднять бровь: до сего дня Пьер ни разу не присоединялся к ним на этой традиционной октябрьской посиделке. На других - сколько угодно, но только не на этой. Что ж, всё когда-нибудь случается в первый раз… Не успели эти двое поприветствовать хозяина - своего бывшего кэпа - и усесться за столом, как явились ещё двое. Жером и Хайме. Эти тоже были из команды "Орфея" и тоже входили в большую компанию друзей, но их не было десять лет назад на том клятом островке, с которого всё началось. Впрочем, их пригласили, и они пришли… Влад заявился один, без сопровождения. Дуарте находился в Гаване, но на днях прислал письмо, его уже читала вся компания. И напоследок пришли Галка с Джеймсом.
Развесили мокрые плащи на гвоздиках в углу, сели за стол, наполнили кружки. Снова, как повелось в последние годы, молча сдвинули их. Выпили.
Десять лет прошло. Они живы. Чем не повод?
– А как там твоя донья Инес?
– Билли, за десять лет не растерявший ни грамма своего ехидства, не удержался, подцепил Меченого.
– Я слышал, будто она собралась жаловаться - что ты не хочешь жить с ней в законном браке.
– Вот ведь муха назойливая!
– отмахнулся Жером.
– Детей я признал, всех одеваю-обуваю, кормлю, живём в богатом доме, а она всё ноет. Чего ей ещё надо?
– Возьми и спроси, - не отставал Билли.
– Только не у меня, а у неё.
– Возьму и спрошу. При тебе, - хмыкнул Жером.
– Сам-то уже подсуетился, или пора магометанского священника из Стамбула выписывать, чтоб он тебя с женой повенчал?
– Стамбул далеко, а мэрия близко, - рассмеялся Билли.
Этой фразой он напомнил всем присутствующим недавно введенный в Сен-Доменге закон. Если жених и невеста принадлежали к разным конфессиям, то брак мог быть заключён по любому из двух обрядов, по договорённости, и признавался республикой. Если же по каким-то причинам священнослужители и семьи молодожёнов не находили общий язык насчёт того, по какому из обрядов следует венчаться, то можно было спокойно пожениться в мэрии. И этот "государственный брак" признавался республикой наравне с церковным. Пока случаи заключения таких браков можно было пересчитать по пальцам, но, к примеру, Билли и Мариам этот закон здорово выручил: протестантский священник отказывался венчать англичанина
– Ладно, остряк доморощенный, я тебе всё припомню, - Меченый скорчил страшную рожу.
– Вот погоди, придёт твой сынок к моим девкам свататься, я на нём за тебя отыграюсь.
– Ух, какой ты злопамятный!
– хихикнула Галка. Билли и Жером - взрослые мужики, женатые, сами детей имеют, а ведут себя как мальчишки.
– Неужели столько лет ждать будешь?
– Да будет вам, - Жером, не выдержав фасона, весело фыркнул.
– Уже и пошутить нельзя. Налейте-ка мне ещё кружечку.
– Я бы на твоём месте так не веселился, - процедил Причард, выколотив трубку в щербатую плошку, на которой и так уже красовалась впечатляющая куча табачного пепла.
– Да ну, - отмахнулся Меченый.
– Сам знаю, что скоро война. Так что? Рвать на себе последние волосы с горя? Хрен, не дождутся!
– Война может быть скорее, чем ты думаешь, - мрачно проговорил Пьер, задумчиво разглядывая дно своей опустевшей кружки.
– Я последние полгода послеживаю за купчишками. И знаешь, что заметил? Французы, голландцы, испанцы, даже юкатанские торговцы уже объявились - все ведут себя как раньше. Бродят по лавкам, выбирают, где что лучше, торгуются. Потом грузятся и уходят, чтобы скоро вернуться за новым товаром. А английские купцы как с ума посходили. Последний месяц как придёт англичанин с Ямайки, так бегает по лавкам, будто угорелый, скупает товар большими партиями и почти не торгуется. Притом, сахар и ром они не берут, хватают новые штучки вроде плащей, ламп, зеркал, цветных бус и этой горючей вонючки, что в лампы заправляют. Даже бумагу скупают. Если бы не последний запрет на вывоз оружия, они бы и оружейные лавки опустошили. Вот так набьёт трюм - и уходит.
– Что ж тут странного?
– хмыкнул Хайме.
– Я, конечно, не дока в торговом деле, но и за тобой, приятель, такого таланта тоже не замечал.
– Всё очень просто, - Влад не зря учился на экономиста. Хоть и закончил соответствующий факультет не с отличием, но кое-что из полученных знаний ему всё-таки тут пригодилось.
– Англичане хорошо умеют считать денежки. И если платят не торгуясь, то уверены, что скоро получат хороший навар.
– Это в свою очередь ничего хорошего для нас не значит, - Галка продолжила развивать его мысль.
– Английские купцы попросту знают, что скоро наших товаров днём с огнём не сыщешь. Во всяком случае, им так сказали. Потому и гребут всё что видят.
– Вот ведь ублюдки… - буркнул Пьер.
– А я тут размечтался. Написал сестре, чтоб уговорила мужа сюда приехать…
– А ты сделай так, чтобы это всё было не напрасно, - жёстко проговорил Билли. Он всегда был самым ярым сторонником "своей гавани", и когда эта идея, хорошо ли, плохо ли, но воплотилась в жизнь, воспринимал выпады разных иноземцев в адрес Сен-Доменга как личное оскорбление.
– Сколько мы своей и чужой крови пролили? Многовато, чтобы за здорово живёшь отдать чёртовым милордам этот милый островок, не так ли? Планы они насчёт него настроили, понимаешь… А не пошли бы они на *** со своими планами! Мы тоже люди, ничем не хуже них, и хотим жить так, как нам нравится!
– Поверь, Билли, именно это и есть главная причина того, что нас так не любят, - невесело улыбнулся Джеймс.
– Кое-кому очень не нравится то, что мы смеем считать себя ничем не хуже.
– Ну, это их проблемы, - в Галкиной усмешке было больше яда, чем в Париже со всеми его отравительницами и чёрными аббатами.
– Тут все свои, потому, братцы, выскажусь откровенно. Люди Этьена кое-что вызнали. Против нас пошлют эскадру из Портсмута. В её составе по разным сведениям от шести до девяти восьмидесятипушечников, а сколько фрегатов и мелочи - того пока никто не знает.