Закат Пятого Солнца
Шрифт:
Поразмыслив над предстоящей беседой, Сандоваль сказал:
— Я думаю, что послы уэй-тлатоани Монтесумы пришли, чтобы принести извинения за неразумные действия Куальпопоки, которого казнили за нападение на земли тотонаков. Мой командир и повелитель ацтеков оба были возмущены сражением, в котором погиб Хуан де Эскаланте. Я прибыл сюда проследить, чтобы подобное больше не повторялось. Монтесума лично просил меня навести здесь порядок, — решился на блеф Сандоваль.
— Странно, но нам уэй-тлатоани Монтесума Шокойоцин об этом не говорил, — промолвил один из ацтеков.
— Вы давно уже покинули Теночтитлан, а я только что оттуда. Ваш повелитель живет в одном дворце с моими собратьями и желает, чтобы ничто не омрачало их дружбу. В любом случае, я благодарен вам за визит в Семпоалу. Надеюсь, теперь вы посетите еще и Веракрус.
Гонсало решил взять быка за рога. Он говорил так, как будто был здесь единовластным хозяином и мог повелевать как ацтеками, так и тотонаками.
И напор помог добиться успеха. Приглашая поочередно в крепость то ацтекских послов, то вождя Семпоалы и ведя с ними беседы, Сандоваль сумел посеять недоверие между индейцами. В этом он всего лишь брал пример со своего генерал-капитана, приметив когда-то, как Эрнан Кортес ловко вел переговоры одновременно с ацтеками и тлашкаланцами. Гонсало то обещал неисчислимые милости, на которые не поскупится Кортес по отношению к верным союзникам, то намекал на страшный гнев своего командира, если кто-то из индейцев осмелится выступить против Веракруса.
Так он сумел довольно быстро взять вождя Семпоалы в свои руки и потребовал, чтобы тот больше не вел переговоров с ацтекскими послами. Правитель тотонаков отлично помнил смелость и удачливость Эрнана Кортеса и потому не отваживался перечить его капитану. Он прислал своих строителей на возведение еще более мощных стен вокруг Веракруса, в котором опять расцвела бойкая торговля между местными жителями и испанцами. Сандоваль, глядя на то, какими валами и башнями теперь защищен город, вздохнул с облегчением. Отныне крепость стала практически неприступной даже для европейской армии. Пришла пора продолжить дипломатическую работу.
Он без устали посещал ближайшие города, укреплял союзные договоры, заключенные еще Кортесом, и смело сулил индейцам защиту от ацтеков. Гонсало понимал, что он не сумеет оградить тотонаков от возможного нападения армии Монтесумы. Тут ему оставалось надеяться только на то, что в столице генерал-капитан удержит ситуацию под контролем. В результате его работы на побережье воцарились порядок и дисциплина. Эрнан Кортес, узнав об этом, испытал невероятное облегчение. Теперь конкистадоры, вновь переманив на свою сторону тотонаков, могли немного перевести дух.
В самом Теночтитлане продолжалась борьба вокруг религии. Монтесума, даже находясь в плену, оставался несомненным правителем своего государства. Это накладывало на него определенные обязательства. Он регулярно взбирался на вершины пирамид, хотя и под конвоем испанского отряда, для того, чтобы принять участие в богослужении. А религиозные практики ацтеков были немыслимы без жертвоприношений.
Кортес не запрещал эти посещения, опасаясь переусердствовать. Монтесума искренне верил в необходимость принесения жертв. Если лишить его этой миссии, то кто знает, на что пойдет плененный император? Доведенный до крайности, уэй-тлатоани может и призвать народ к восстанию. Генерал-капитан вовсе не желал разжечь пожар войны. Приходилось мириться с традициями индейцев. Но Эрнан Кортес не терял надежду обратить своего почетного пленника в христианство. С этой целью он вместе со священником падре де Ольмедо постоянно рассказывал Монтесуме о вере испанцев. И хотя правитель ацтеков слушал всегда внимательно, но сам не спешил принять христианство и не соглашался на распространение этой религии на территории хотя бы Теночтитлана.
27. Постройка кораблей и заговор
Когда испанцы уничтожили свой флот, то погибли лишь корпуса кораблей. Вся оснастка оставалась на побережье. Кортес задумал построить в столице два небольших судна. По его приказу Сандоваль прислал все нужные детали из Веракруса. Длинная вереница тотонаков-носильщиков вскоре доставила объемные свертки парусов и такелажа в Теночтитлан. Наиболее сильные и выносливые несли на носилках массивные якоря.
Индейцы плохо понимали назначение всех этих вещей. Хотя это были самые обычные куски ткани, бухты веревок и деревянные запчасти, но в глазах местных жителей они представлялись могущественными магическими артефактами. Носильщики относились к деталям кораблей с таким почтением, что он граничил с суеверным ужасом. Поначалу, еще в Веракрусе, они даже не решались прикасаться к компасам и парусам. Немало зевак собралось поглазеть на прибывших в столицу тотонаков.
Монтесума охотно распорядился отдать три десятка человек под командование двух испанских мастеров. Конкистадоры и индейцы жили в атмосфере постоянного взаимного недоверия. И для того были веские причины. Ацтекские вельможи боялись чужаков и мечтали их уничтожить, испанцы надеялись сломить сопротивление индейцев. Но вражде не нашлось места среди корабелов. Здесь царила дружба. Местные плотники готовы были в прямом смысле слова молиться на двух своих учителей. Никогда раньше им не доводилось возводить ничего подобного. Теперь же они своими руками строили огромные, по их меркам, корабли. И благодарить за это знание плотники должны были испанских судостроителей. Ацтеки оказались понятливыми, науку схватывали буквально на лету. Учились прилежно и настойчиво. Постройка двигалась на удивление быстро.
Даже сам Монтесума не скрывал интереса к кораблям. Особых похвал удостоился Мартин Лопес — корабельщик, под чьим присмотром возводили бригантины. Император не скупился для него на лесть и золото. Каждый день уэй-тлатоани выходил на причал, окруженный многочисленной свитой и испанскими телохранителями, и смотрел на работу плотников. Время от времени он задавал Лопесу вопросы и благодарил за усердие. Эрнан Кортес, видя все это, с тревогой думал, что Монтесума пытается привязать к себе очередного конкистадора.
И когда в скором времени две небольшие, по испанским меркам, бригантины закачались на волнах, изумлению горожан не было предела. Такой же ажиотаж Кортес наблюдал разве что в день своего прибытия в Теночтитлан. Тысячи индейцев толпились на улицах и лезли на крыши домов, лишь бы своими глазами увидеть такое удивительное зрелище. Сотни лодок сновали вокруг. Каждому хотелось дотронуться до высоких бортов кораблей, как будто прикоснуться к чуду. Мастера, как испанцы, так и ацтеки, стояли и лучились вполне понятной гордостью.
Кому же должна принадлежать честь испробовать эти удивительные суда? Конечно, уэй-тлатоани! Монтесума пожелал отправиться в свои охотничьи угодья, расположенные на дальнем берегу. Эрнан Кортес не решился ему препятствовать. Но перед отплытием он долго разговаривал с Веласкесом.
— Хуан, ты командир охраны императора. Будь предельно осторожен. Если ацтеки замыслили освободить своего повелителя, то лучшего шанса у них и не будет.
Красивое лицо Веласкеса оставалось максимально сосредоточенным.