Закат Пятого Солнца
Шрифт:
Трапеза шла своим чередом. Фернан мало говорил, все больше слушая рассказы окружающих. Звучали смешные истории, летели над столом шутки и тосты. То один, то другой из капитанов Кортеса рассказывал о каком-нибудь занимательном эпизоде из их похода в Теночтитлан. Посторонний наблюдатель в жизни бы не поверил, что здесь собрались солдаты двух лагерей, которым, возможно, вскоре предстоит сойтись в смертельном бою. Сам же генерал-капитан разливался соловьем, стараясь очаровать гостей и, в первую очередь, недоверчивого Сесара Гарсию.
— В чем суть жизни настоящего кабальеро? В служении нашему королю, да сохранит Господь жизнь и здоровье императора Карлоса на долгие годы! В служении святой нашей матери Церкви, в преодолении трудностей и опасностей. Но также и в отдыхе. Вы славно послужили монарху и церкви уже тем, что, не убоявшись преград, прибыли сюда, в земли, где правят язычники, которым мы принесем свет истинной веры. Не сомневаюсь, что за плечами у каждого из вас немало своих подвигов, о которых, я надеюсь, вы поведаете мне во время пиров, для которых как раз пришло время.
Постепенно Кортес нашел общий язык с Гарсией. Тот также оказался родом из Эстремадуры, и разговор их плавно перетек на воспоминания о неизмеримо далекой родной провинции. Пиршество все длилось. Генерал-капитан правил беседой, увлекая в нее каждого из находящихся в комнате, задавая вопросы и внимательно слушая ответы. Никто не чувствовал себя забытым или лишним. Когда все встали из-за столов, то гостям были отведены просторные покои. На сегодня им оставалось лишь отдыхать. Все важные разговоры перенесли на завтра.
На следующий день Эрнан Кортес не спешил принимать послов, прислав к ним человека с извинениями и объяснив, что должность генерал-капитана отнимает немало времени. Пришлось тем пока довольствоваться обещаниями о возобновлении переговоров при первой возможности. Но скучать им не приходилось. Кортес попросил Фернана показать гостям город, чтобы они восхитились его чудесами. Гонсалес так и поступил. Сам же командир долго общался с Себастьяном, внимательно слушая все, что тот успел узнать за время совместного путешествия. К концу этой беседы у генерал-капитана сложилась в голове вполне детальная картина того, что за люди к нему пожаловали, чего от них ждать и как вести с ними переговоры.
Фернан долго водил прибывших вчера испанцев по Теночтитлану. Гонсалес вполне понял задумку командира. Нужно, чтобы послы увидели — экспедиция Кортеса достигла небывалого успеха. С такими храбрецами куда разумнее дружить, чем воевать. Столица ацтеков удивляла любого! Люди Нарваэса были окончательно сбиты с толку. Они с трудом могли поверить, что такой ничтожный, по сути, отряд сумел добиться уважения и признания у правителя гигантской могущественной империи. Предубеждение против Кортеса постепенно сменялось невольным восхищением перед его отвагой и целеустремленностью.
После обеда Сесар Гарсия добился все-таки начала переговоров. Генерал-капитан пригласил послов в комнату, где их уже ждало с полдесятка испанцев. Расположил он всех конкистадоров вольно, вперемешку, чтобы не было какого-то четкого разграничения между его подчиненными и людьми Нарваэса.
— Я надеюсь, что ваше пребывание в этом городе ничто не омрачало. Без сомнения, не хватит и месяца, чтобы узреть Теночтитлан во всем его великолепии, но я прекрасно понимаю, что вас торопит долг. Что желал бы сообщить мне ваш отважный предводитель Панфило де Нарваэс?
Сесар Гарсия откашлялся и начал:
— Наш храбрый капитан, Панфило де Нарваэс, получил приказ от губернатора Кубы, Диего Веласкеса де Куэльяра, прибыть сюда по следам вашей экспедиции. Ему вменяется в обязанность заключить вас под стражу за нарушение приказов губернатора.
Кортес ничем не выказал беспокойства или возмущения. Лишь легкой тени удивления он позволил промелькнуть на своем лице.
— Какие же приказы губернатора я нарушил?
— Ваше плавание началось против его воли…
— Друг мой, похоже, вас обманули. Веласкес лично назначил меня руководителем экспедиции. Или же губернатор противоречит сам себе, сначала доверяя мне эту миссию, а затем укоряя за… За что, собственно говоря?! Вы же сами видели город со всеми его неисчислимыми богатствами, видели почет, которым окружены здесь испанцы, видели и уважение местных жителей. Разве моя кампания оказалась провальной?
На это возразить было нечего. Сесар Гарсия неопределенно пожал плечами и ответил:
— Я всего лишь солдат и подчиняюсь приказам.
— Я делаю то же самое, — заверил Кортес. — Диего Веласкес лично назначил меня на должность главы экспедиции.
— Однако вы прервали с ним всякую связь, не сообщаете о своих успехах, не шлете отчетов. Следует понимать беспокойство, тревожащее губернатора.
— Мы лишены кораблей, весьма удалены от побережья, к тому же мой отряд слишком мал, чтобы я мог себе позволить еще больше уменьшать его, отправляя людей на Кубу.
Переговоры длились долго. Сесар Гарсия являлся, без сомнений, не только воином, но и хорошим дипломатом, но до сегодняшнего противника ему было далеко. Эрнан Кортес не зря получил юридическое образование. Его риторика оставалась безукоризненной, и аргументы звучали как непреложные истины. При этом он ни разу не опустился до каких-либо резких или неуважительных слов в адрес Веласкеса, Нарваэса или самих послов. Обаяние, завуалированная лесть и несокрушимая логика доводов делали свое дело. Было видно, что даже сам Гарсия начинал смотреть на всю эту ситуацию с другой стороны. Окончательно перехватив инициативу в дискуссии, Кортес вместо объяснений перешел в контрнаступление. Он хотел, и не скрывал этого, пополнить новыми людьми свое войско.
— Мне известно, что силы вашего отряда весьма велики. Когда я узнал, что вы прибыли на эти берега, то радости моей не было предела. Страна индейцев просто безгранична и ваша помощь в ее исследовании пришлась бы нам как нельзя кстати. Сами видите, что отважный человек сумеет добиться здесь успеха. Наш пример тому подтверждение. Объединив усилия, мы покорим эту страну, к вящей славе Испании и святой католической церкви. Это станет таким подвигом, о котором будут слагать легенды.
Гарсия, чувствуя, как базисы, на которых строились все его убеждения, растворяются, предпринял последнюю попытку настоять на своем.