Закат Пятого Солнца
Шрифт:
— Мост рухнул, — ответил Педро. — Перебраться на ту сторону невозможно. Там только смерть. Я отступал последним.
— Где Веласкес?
— Погиб.
Кортес, не сдержавшись, выругался и скорбно опустил голову. Альварадо и сам был близок к отчаянию. Пока кипел бой, он не успевал думать о погибших. И вот теперь, озвучив эту истину, он понял, как несправедлива судьба. Хуан был одним из храбрейших и лучших воинов. И вот теперь его не стало. Но задерживаться они не могли. Ацтеки продолжали стрелять из лодок.
— Некогда предаваться скорби, — сказал генерал-капитан. — Педро, садись позади меня. Сеньоры, разбирайте уцелевших. Нужно спешить обратно.
Лошади, нагруженные теперь двойной ношей, устало скакали к берегу. Через несколько минут дамба
37. Отступление
Ацтеки, разгоряченные триумфом, попытались атаковать испанцев даже тогда, когда те уже собрались на берегу. Но тут индейцев ждала неудача. Конкистадоры, обозленные поспешным бегством и гибелью товарищей, дали на твердой земле настоящий бой. Перебив несколько сотен врагов, испанцы обратили их в бегство. И все-таки даже эта маленькая победа горчила, как полынь.
Кортес в темноте пытался оценить потери. Это оказалось непростым делом. Временная стоянка напоминала бурлящий котел. Люди суетились, разыскивая выживших друзей, и бегали в поисках хоть чего-то, что могло сойти для перевязки. Покидая Теночтитлан, испанцы нагрузили на лошадей в том числе и несколько тюков ткани. Теперь они пришлись как нельзя более кстати.
Эрнан Кортес увидел поблизости очертания пирамиды. Вырисовываясь на фоне постепенно сереющего неба, окруженная забором и невысокими постройками, она была похожа хоть на какое-то укрепление. Здесь можно будет дождаться утра! Он повел солдат в этот храмовый комплекс. Служители, разумеется, разбежались, едва увидав приближение войска.
«Кто бы мог подумать, что именно языческие капища станут для нас единственным шансом на выживание, — удивленно думал Кортес. — В который уже раз эти богомерзкие святилища нас спасают. Сначала от холода, когда мы преодолевали заснеженный горный перевал, теперь от внезапной атаки ацтеков»
В постройках возле пирамиды нашлись дрова, вода и даже немного пищи. О сне никто не думал. Все понимали, что как только взойдет солнце, нужно будет уходить. Двое солдат, в промокших и вымазанных землей и кровью стеганках, привели к Кортесу живую и невредимую, хотя и испуганную Марину. Каким-то чудом им удалось спасти девушку, не потеряв ее во время ночного отступления. Почти все остальные телохранители, которые оберегали женщин и заложников, погибли, как и те, кого они защищали. Марина, до этого дня демонстрировавшая завидное хладнокровие и отвагу, чуть ли не впервые дала волю чувствам. Она кинулась на шею Кортесу и разрыдалась.
Фернан поспешно потрошил свой заплечный мешок. Себастьян уже здесь, на берегу, получил в стычке с ацтеками стрелу в бедро. Гонсалес пытался найти что-нибудь подходящее для перевязки. Беда в том, что когда он упал в воду, то узел на сумке развязался, и половина вещей утонула. Но все-таки ему удалось отыскать небольшой кусок хлопковой ткани. Промыв и забинтовав рану, Фернан устало опустился на землю.
У него и у самого саднило плечо, куда попал брошенный камень. Если бы не стеганка, то не обошлось бы без перелома. Ныли порезы на руках и рассеченная чуть выше колена нога. События этой ужасной ночи так перемешались в голове, что Гонсалес не мог вспомнить, когда же он получил эти ранения. Хорошо еще, что ни одно из них не было тяжелым. Он запустил руку в мешок, пытаясь разобраться, что из снаряжения он сохранил. Запасы еды утонули, моток веревки тоже, фляга осталась. Уцелел и толстый плащ. Он еще может пригодиться. В горах холодно.
Фернан обшарил себя с ног до головы и с удовольствием отметил, что почти все побрякушки из сокровищницы Монтесумы он сберег. Себастьян прав, эти украшения еще могут пригодиться. Удивляло лишь одно. Маленькая золотая статуэтка свирепого бога, выигранная когда-то в карты в далекой Севилье. Она пропала. Небольшой кошелек, в котором этот идол жил уже несколько лет, видимо, оборвался, когда Фернан упал в воду.
Гонсалес задумчиво провел рукой по поясу. Он бы и сам не смог сказать точно, что он сейчас чувствовал. Облегчение? Досаду? Наверное, в этот момент бесконечная усталость заглушала все эмоции. В очередной раз оказавшись на краю гибели, Фернан снова чудом уцелел. Бог-плут, порождение мрачной Шибальбы, не сумел утопить своего последнего владельца. Но если бы не помощь друзей, то сейчас Фернан лежал бы на дне озера, в цепких объятиях вязкого ила. Кто знает, сколько правды в предрассудках индейцев? В любом случае, пучеглазый идол канул в забвение. Отныне он обречен на холод, темноту и одиночество, обломав свои вечно скалящиеся зубы об испанского конкистадора. Гонсалес без сил откинулся на спину.
— Мы еще вернемся в Теночтитлан, — шепотом пообещал он. — Наша борьба с кровавыми ацтекскими божествами не завершена.
Едва рассвело, генерал-капитан взялся подводить итоги отступления. Капитаны к этому времени устроили перекличку и доложили ситуацию. Две трети испанцев убиты или попали в плен. В живых осталось менее пятисот. Примерно с такими силами Эрнан Кортес когда-то впервые вступил в Теночтитлан. Только теперь его солдаты поголовно изранены и доведены до изнеможения непрерывными боями. Союзных индейцев погибло более полутора тысяч, спаслось менее тысячи. После победы над Нарваэсом у Кортеса образовался действительно грозный отряд кавалерии — сто всадников. Теперь осталось лишь двадцать три лошади, да и те сплошь изранены. Потеряна большая часть сокровищ, даже королевская доля спасена не полностью. Ценные заложники — сыновья и племянники Монтесумы, несколько высокопоставленных жрецов — погибли до последнего человека от стрел своих же соотечественников. Сложил голову храбрый Хуан Веласкес де Леон. Пушек не осталось ни одной. Десяток аркебуз удалось спасти, но что толку? Пороха нет. Полнейшее фиаско. Господи! Таких разгромов им здесь знать еще не доводилось.
К Кортесу подошел Альварадо. Перебинтованная голова, еще одна повязка на плече, в короткой бороде запеклась кровь, глаза запали от усталости и кровопотери. Золотистые волосы потемнели от дождя и пота и, бессильно обвиснув, жались к спине и шее. Но, тем не менее, страшный разгром его не надломил. В первые мгновения после своего спасения, сообщив о гибели Хуана Веласкеса, он выглядел обессилевшим и отчаявшимся. Но теперь глаза Педро снова смотрели твердо и решительно. А энергия, вечно бушевавшая внутри него подобно огненному вихрю, вновь толкала его вперед. В руке Альварадо нес копье, которое так хорошо послужило ему в бою.
— Эрнан, во время отступления часть наших солдат не смогла пробиться к дамбе. Они, скорее всего, остались где-то в городе. Держат оборону в каком-нибудь доме.
Кортес устало посмотрел на своего помощника.
— Мы ничем не можем им помочь, ты же и сам это понимаешь, Педро. В город не пробиться. Нужно спасать хотя бы тех людей, которым удалось вырваться из Теночтитлана.
Альварадо в бессильной ярости посмотрел в сторону города. Где-то там, забаррикадировавшись в каменном доме, несколько десятков испанцев, окруженные тысячами индейцев, отчаянно нуждаются в помощи. А он ничего не может сделать. Неспособность спасти товарищей доводила его до бешенства. И ведь действительно придется сейчас уйти и бросить их на произвол судьбы… Педро вскинул лицо вверх и разразился гневной тирадой.
— Я этот дьявольский город с лица земли сотру! Даю слово, ацтеки проклянут тот день, когда надумали бунтовать! Они ни одного своего бога не будут бояться так, как меня. Когда мы вернемся, воды этого озера надолго станут красными!
Выплеснув свое негодование, он сделал пару шагов в сторону. На смену ярости пришла скорбь и Педро зашептал заупокойную молитву за души Хуана Веласкеса де Леона и всех остальных товарищей, погибших этой ночью.
К ним подошел Гонсало де Сандоваль с донесением. Он, несмотря на молодость и неопытность, во время отступления в который раз показал себя отменно. Да и сейчас держался собранно и хладнокровно, подавая пример солдатам, хотя в этот миг был мрачен до невозможности.