Закат Пятого Солнца
Шрифт:
Закаленные солдаты показали, сколь много означает дисциплина. Они сумели удержать строй, и это уберегло их от полного и очень быстрого уничтожения. Вот первый отряд ацтеков был перебит, образовав перед сомкнутым испанским квадратом небольшой вал из окровавленных, искореженных тел. Следом хлынула вторая волна врагов, за ней третья…
В определенный момент битва, как таковая, для пехотинцев прекратилась. Солдаты двух армий сошлись столь плотно, что никто уже не мог размахнуться. Бой превратился в толкотню. Испанцы понимали, что стоит хоть немного податься и начать отступать, как их опрокинут и рассеют по полю боя. Тогда спасения не будет ни для кого.
Себастьян, стоящий в первом ряду, был стиснут между упирающимися товарищами по оружию и бесстрашно лезущими вперед индейцами.
“Меня так скоро просто раздавят! — мелькнуло у него в голове. — Если бы не стальная кираса, то я уже не смог бы даже вдохнуть”.
В такой плотной толпе лучше всего подошел бы кинжал, но как его достать? Левая рука поймана ремнями щита, который прижат к плечу, меч по самую рукоять ушел в грудь одному из противников. Тот, уже мертвый, продолжал стоять, стиснутый со всех сторон. Вытащить клинок в такой давке просто невозможно. Какой-то ацтек, стоя вплотную к Себастьяну, выпустил из руки топор и его ладони оплелись вокруг горла Риоса. Испанец напряг мышцы шеи, стараясь противиться удушению, но опытный враг хорошо знал, как нужно действовать в таких ситуациях.
Себастьян выпустил рукоять меча, надеясь, что убитый индеец простоит еще некоторое время. Правая рука с огромным трудом нырнула вниз. В ушах начало стучать от недостатка воздуха. Пальцы все же нащупали рукоять кинжала, висящего на бедре. Попробуй его теперь вытащить! Испанец отчаянно дернулся, пытаясь хоть на миг ослабить хват рук вокруг своего горла, но все было тщетно. Ацтек, душивший его, оскалился в торжествующей улыбке. Плоское, смуглое, скуластое лицо дрожало от напряжения — ему ведь тоже нелегко приходилось под гнетом двух давящих друг на друга армий. Но он был полон решимости задушить своего противника.
Себастьян ценой нечеловеческих усилий все же вытащил кинжал из ножен. Места для размаха не хватило бы, но в этом не было необходимости. Он всегда заботился о своем оружии. Кинжал остротой не уступал бритве. Острие прошило хлопковую стеганку и вошло в живот ацтеку почти без сопротивления. Тот вздрогнул, открыл рот, пытаясь вдохнуть, но лишь судорожно подавился воздухом.
Риос со злой радостью ощутил, как мгновенно слабеет хватка, стискивавшая его шею. Он несколько раз дернул кинжалом из стороны в сторону, расширяя рану. Индеец захрипел, безуспешно пытаясь глотнуть воздуха, схватился теперь за свое горло, но Себастьян знал, что после такого ранения уже ничто не поможет. Он повернул голову вбок, не желая, чтобы кровь, которой сейчас начнет кашлять дикарь, попала ему в глаза.
Рядом стоял здоровяк Кристобаль. Поднятая вверх правая рука сжимала меч, которым было крайне неудобно бить из такого положения. И все же он пытался сражаться даже в этих условиях. Кристобаль то пытался достать острием кого-то в третьем ряду ацтеков, то начинал бить массивным навершием по головам ближайших неприятелей. Но удары сыпались и на него. Войдя в какое-то остервенение, испанец махал мечом безостановочно, терпя удары палицами, древками копий и кулаками. К счастью, индейцы тоже не могли нормально размахнуться.
Ацтеки из задних рядов рвались внести свою лепту в побоище. Они пытались поднять оружие повыше и через головы своих солдат хотя бы ткнуть кого-нибудь из неприятелей в лицо. Себастьян приподнял щит и наклонил голову вниз, уберегая ее под шлемом. Кинжал он перехватил в левую руку, а правой сумел-таки вытащить меч из груди убитого ранее врага. В этот момент Риос ощутил такую радость, как будто битва уже выиграна. Казалось, что вокруг стало чуть свободнее. По крайней мере, можно орудовать мечом!
Ацтекам не хватало тактической выучки. Они просто наваливались на испанцев огромной толпой, веря, что рано или поздно подавляющее численное преимущество скажется. Лишенные возможности маневрировать или отступить, они сгрудились перед строем конкистадоров, которые без устали отбивались мечами и копьями. Клинок невесомо мелькал в руке у Себастьяна, сверкал в лучах солнца, щедро раздавая направо и налево страшные рубящие и колющие удары. И Риосу, ветерану многочисленных сражений, казалось, что в такой отчаянной битве он еще ни разу не участвовал.
Кавалерия снова ворвалась в ряды ацтеков. Опрокидывая неприятелей, нанося удары копьями и мечами, испанцы раз за разом вносили сумятицу во вражескую армию. Всадники не лезли вглубь чужого войска. Лишенные скорости, они бы быстро погибли. Растеряв первоначальный разгон, конница поскорее выбиралась из гущи неприятельских рядов с тем, чтобы описав большой круг, снова врезаться в толпу. Это было похоже на удары огромного молота, безжалостно бьющего в податливую плоть пехоты.
Остановить скачущих лошадей мог только плотный и дисциплинированный строй солдат, ощетинившийся длинными копьями. Так умели воевать в Европе, но жители Нового Света, которые еще не сталкивались с конницей, не успели разработать подобную тактику. Но все же отношение индейцев к этим животным изменилось. Прошли времена, когда местные жители относились к лошадям с благоговением, считая их сверхъестественными существами, и опасались поднять на них руку. Теперь ацтеки пытались уязвить коней в первую очередь. Конницу выручала только скорость, да еще то, что копья у всадников были длиннее и позволяли бить издалека.
Гонсалес ясно видел вражеского вождя. Тот сидел на носилках, сжимая в руке высокий деревянный жезл, украшенный перьями, и криком подгонял своих подчиненных. Вот подходящая цель! До касика оставалось всего-то десять шагов, но кавалерия уже выбиралась из вражеских рядов. Фернан подбросил копье в воздух и перехватил так, чтобы удобно было метнуть. Длинная и тяжелая пика мало походила на легкий дротик, подходящий для броска. Но и Фернан был большой мастер. Он привстал на стременах и резко подался вперед, одновременно сделав размашистое движение правой рукой — и копье взмыло в воздух!
Оно летело, описывая пологую дугу, и всё как будто замерло вокруг. Фернан застыл, забыв о том, что вокруг куча врагов, готовых вырвать его из седла и растерзать. Ацтеки вокруг него остановились, провожая полет копья завороженными взглядами, не веря в то, что такой отчаянный бросок сможет увенчаться успехом. Даже молодой касик как будто окаменел, недоверчиво глядя на то, как плавно и неотвратимо приближается стальное острие. Гонсалес отчетливо видел его лицо, строгое и гордое лицо человека, привыкшего повелевать. На нем читалось лишь легкое удивление, которое не успело смениться никаким другим чувством…