Закат Пятого Солнца
Шрифт:
Позади испанцев строились тлашкаланцы. Их количество постепенно уменьшалось в последние дни. Голод и ранения губили самых ослабевших. Некоторые дезертировали. Но все равно союзников насчитывалось еще около семи сотен. Сейчас на счету каждый человек. Генерал-капитан знал, что воины Тлашкалы будут стоять насмерть. В плену у ацтеков их тоже не ждет ничего хорошего.
Эрнан Кортес видел, что глаза всех солдат прикованы к нему. Пришло время найти те слова, которые выжгут разочарование и неуверенность из душ его бойцов. Нужно, чтобы они ощутили себя необоримо грозной силой.
— Мои храбрые воины! Поражение в Теночтитлане было ужасным, меня душат горечь и стыд из-за того, что нам пришлось отступать. Но всем вам памятны наши многочисленные громкие победы! Их не счесть! Впереди ждет огромное вражеское войско…
Кортес привстал на стременах и указал клинком меча вперед, в долину, после чего продолжил:
— Зря они стали нас преследовать! Пришло время показать дикарям, что им стоило удовольствоваться своим недавним триумфом. Ей-богу, они уже исчерпали весь свой запас везения. Я смотрю на вас и вижу истинный цвет испанской нации. Любой из вас стоит сотни ацтеков. Наша сила не в порохе и не в пушках… — Кортес высоко поднял меч вверх. — Наша сила — это клинки толедской стали в руках у лучших в мире воинов. Мы не имеем права опозорить нашу Родину. Испания будет нами гордиться! За мной!
Кавалерия начала свой спуск в долину. Уклон был небольшим, как раз таким, который помогал набрать убийственное ускорение. Слитный стук копыт отдавался в ушах, заставляя все быстрее биться сердце. Но даже этот звук не мог заглушить воинственные вопли ацтеков. Те, похоже, так уверовали в себя, что даже атаки испанской конницы не опасались. Так как не собирались подпускать наездников вплотную к себе.
В уши конкистадорам ударили крики, наполненные торжеством. Эти звуки еще не успели смолкнуть, как туча стрел и камней взмыла над огромным войском и по дуге стала опускаться на маленькую кавалькаду. Самая настоящая лавина снарядов, столь плотная, что в просветах между ними почти не было видно неба. Фернан стиснул зубы и затаил дыхание, сгруппировавшись в седле и стараясь как можно лучше прикрыться щитом. Такой ливень должен смыть их всех до одного, просто-напросто похоронив под тысячами стрел…
Фернан прижался к шее коня, опустив голову и молясь о чуде. Удары забарабанили в щит, мимо, совсем рядом с телом, пролетали стрелы, одна из которых прочесала по плечу. Камень попал в колено — нога моментально онемела и потеряла чувствительность. Фернан зарычал сквозь зубы. Лошади шарахнулись, послышалось болезненное ржание, кто-то громко выругался по-испански. Но потом раздался крик Кортеса:
— Сантьяго!
Этот клич поддержал сначала один, затем второй, третий, четвертый всадник… Святого Иакова, чьи мощи хранились в городе Сантьяго-де-Компостела, веками считали покровителем Испании. К нему обращались христиане, выходя на бой против захватчиков-мавров. Теперь же на его помощь рассчитывал маленький отряд, затерянный на бескрайних просторах Нового Света.
Эрнан Кортес поднял голову и понял, что святой покровитель вновь не оставил испанцев. Гроза прошла стороной. Кавалерия не потеряла ни одной лошади. Наездники, несущиеся галопом, через несколько секунд должны были врезаться во вражеские ряды.
На самом деле ацтеки просто просчитались… Они, в отличие от тех же тлашкаланцев, еще ни разу не сталкивались с конницей в открытом бою, и не ожидали от нее такой скорости. Огромное количество стрел и камней, взмыв по дуге, стали падать на землю уже за спиной у подскакавших совсем близко всадников. Буквально несколько десятков снарядов достигли цели, но никого не убили, нанеся лишь ранения.
Ацтеки снова лихорадочно натягивали луки и раскручивали пращи, но времени им катастрофически не хватало. Спустя несколько ударов бешено колотящегося сердца конница врезалась в ряды индейцев. Плотно стоявшие шеренги пеших солдат не успели расступиться. Грозная испанская кавалерия вошла в них, как в податливую воду.
Конь Фернана грудью расчищал себе дорогу, разбрасывая ацтеков направо и налево, а всадник без устали колол врагов копьем. Слаженный удар наездников был сокрушителен — полсотни индейцев погибло почти мгновенно, сбитые с ног, растоптанные, пронзенные пиками и зарубленные мечами. Похоже, они не ожидали от испанцев такой дерзкой и стремительной атаки, слишком полагаясь на численное преимущество и на стрелков.
А Кортесу не изменило хладнокровие. Он прекрасно рассчитал направление движения и уже вел всадников за собой, стремясь вырваться из тесных вражеских рядов. Конница повернула направо и по широкой дуге стала выбираться на свободное пространство с тем, чтобы набрав скорость, снова обрушиться на ацтеков.
Вот толпы индейцев оказались позади. Фернан все еще до конца не верил в то, что остался жив. Он оглянулся, и в первое мгновение душу захлестнуло торжество — кавалерия прошла как лавина, оставив после себя широкую полосу убитых и искалеченных людей. Ничто не могло ее остановить! Но буквально через десять секунд ряды ацтеков сомкнулись. Не осталось и следа от сокрушительной атаки. Неприятельская армия катилась вперед волнами, затопляя долину, грозя покрыть собой всю низменность от края до края. Индейцы казались бесчисленными…
В этот миг наездники узрели, какое испытание выпало на долю пешего отряда. Готовясь к атаке, пехота плотно сомкнула ряды, и теперь стало наглядно видно, как мало в этом квадрате людей. Ничтожная горсть солдат, почти поголовно израненных и очень утомленных. Сзади к испанскому отряду примкнули уцелевшие индейские союзники. Фернану из седла открывался прекрасный обзор, и он ясно видел осунувшиеся лица, повязки, стягивающие груди, руки, животы. Сами эти бинты были грязно-бурого цвета от проступавшей крови.
Лишь клинки мечей и острия копий оставались единственными светлыми пятнами в этом мрачном отряде. В прямом смысле — они сверкали в лучах солнца, разбрасывая во все стороны сотни солнечных зайчиков. Да и в переносном тоже — слова Кортеса врезались в память конкистадоров. Что, как ни стальные мечи и копья, даровало им почти все победы? Сегодня это оружие было их последней надеждой.
Пехотинцы построились, выставив стену щитов и ощетинившись копьями.
На них неслась толпа ацтеков. Атака многократно превосходящего войска выглядела даже более смертоносной, чем ливень стрел, который только что довелось пережить наездникам. Отряд конкистадоров стоял неподвижно и, казалось, в мгновение ока будет растоптан. Вот волна индейцев накатилась на испанцев и застопорилась. Передовые линии погибли от длинных копий в мгновение ока, но сзади напирали все новые и новые ацтеки и в итоге конкистадоры оказались стиснуты с трех сторон. О том, чтобы продвигаться вперед, не могло быть и речи.
«Дай бог, чтобы пехота сумела устоять на месте» — мелькнуло в голове у Фернана.
Кавалерия металась по полю, опрокидывая и уничтожая все новые отряды, которые рвались к квадрату испанских солдат. Но и она не могла успеть повсюду. Пехота оказалась в критической ситуации. Ацтеки навалились огромным числом и наседали с каждой секундой все сильнее. На место убитых индейцев прибывали все новые. Такая огромная толпа создавала невероятное давление. Казалось, что это давит огромный пресс, устоять под напором которого невозможно. Но испанская пехота недаром прославилась в Европе — конкистадоры как будто вросли в землю, с мужеством отчаяния отбиваясь и множа горы вражеских трупов у своих ног.