Закат Пятого Солнца
Шрифт:
Вильяфанья, прекрасно осознавая, что не успеет уничтожить бумагу, нехотя отдал ее генерал-капитану и двинулся вслед за своими арестованными соучастниками под конвоем из нескольких бойцов.
Кортес развернул список. Длинная вереница имен и фамилий, написанных крупным, хотя и слегка неровным почерком. Он скользил взглядом по строчкам, внутренне замирая от самых худших ожиданий. Но им не суждено было сбыться. Здесь не оказалось имен никого из его ближайших соратников. Чувство облегчения и горячей благодарности к товарищам постепенно сменялось тревогой.
Кортес насчитал больше двух сотен человек, после чего просто бросил это занятие, чуть-чуть не добравшись до конца. Так много недовольных… Неужели все они не верят в победу над ацтеками? Противостояние и вправду оказалось крайне изматывающим. Как теперь себя вести с заговорщиками? Заключить под стражу двести человек генерал-капитан не мог. Это слишком ослабило бы отряд. Если же всех простить, то, что помешает им организовать новый мятеж?
Тем же вечером на огромной площади в центре города Тескоко соорудили виселицу. Вокруг собрались сотни испанцев — весь гарнизон города. Вильяфанья, побледневший, с плотно сжатыми губами, слушал слова приговора. Он был осужден за организацию мятежа и заговор с целью убийства главнокомандующего. Антонио не стал молить о пощаде, проклинать Кортеса или призывать сообщников, чтобы они попытались его освободить. Ему, несомненному храбрецу, до последнего момента не изменила выдержка. Без жалоб или стенаний он закончил свой жизненный путь.
Казнь состоялась. Эрнан Кортес стоял и смотрел на солдат. Среди них много тех, кто поддержал Вильяфанью. Что они сейчас чувствуют? Облегчение из-за того, что на них самих не обрушилось никакое наказание? Гнев, возмущение, желание отомстить за гибель человека, который обещал освободить их от тирании самонадеянного Кортеса? А, возможно, страх, что кара еще ждет впереди? Что генерал-капитан начнет осторожно уничтожать заговорщиков поодиночке, не провоцируя недовольных на массовое выступление?
Эрнан Кортес не мог себе позволить разбрасываться людьми. Их слишком мало. Недовольных нельзя арестовать, и некуда отослать, и не на кого заменить. Следует вновь развеять их страхи и сомнения. Сейчас, как и в день победы над Нарваэсом, нужно приложить все усилия и вернуть веру солдат в свою удачу. Генерал-капитан взобрался на помост и обратился к конкистадорам с речью.
— Мне жаль, что Антонио де Вильяфанья запятнал себя изменой. Его бунт, если бы он удался, внес бы сумятицу и стал причиной междоусобицы в наших рядах. Тогда мы очень быстро попали бы в лапы ацтекам. Я не видел в Антонио предателя. И, как оказалось, зря. Я знаю, что он сумел найти себе много сторонников. Он внес их имена и фамилии в список.
Площадь стояла, скованная молчанием. Эта тишина накрыла солдат как саваном. Каждый из участников заговора уже мысленно примерил этот саван на себя и теперь, похолодев от ужаса и дурных предчувствий, ждал продолжения. У них перед глазами, совсем недалеко от генерал-капитана, висел, покачиваясь в петле, тот, кто уже заплатил за свою самонадеянность. Кортес немного помолчал,
— У меня нет этого списка. Перед арестом Вильяфанья успел его проглотить. Он воистину беспокоился о людях, которые в него поверили и не желал подставлять их под удар.
Лишь сам Вильяфанья и ближайшие друзья генерал-капитана знали, что Антонио не успел уничтожить документ. Но Вильяфанья был казнен, а в своих самых верных товарищах Эрнан Кортес не сомневался. У многих после этих слов неподъемная тяжесть предстоящего наказания свалилась с души. Мятежники изо всех сил старались не выдать облегчения, чтобы остальные солдаты, стоящие рядом, ни о чем не догадались по их реакции.
— Это и к лучшему, — продолжил Кортес. — Я не знаю, кто из вас присоединился к бунту. Я не хочу видеть в вас заговорщиков. Вильяфанья своим поступком всех оправдал и укрыл своих последователей от позорного звания предателей. Он дал вам еще один шанс начать все сначала и вести себя так, как и должно испанским солдатам. Храбрецам, которые думают о победе, а не о бесчестном бегстве на Кубу! Знаю, многим из вас кажется, что в этой войне победить невозможно. Но вспомните все, через что нам пришлось пройти…
Эрнан Кортес говорил… Он оживил в памяти соратников сражения, где, казалось, надежды на успех не могло быть никакой. Все сплеталось в его речи. Он сумел зацепить чувствительные струны гордости конкистадоров, которые не могли запятнать отступлением свою репутацию. Освежил ослабленное временем желание отомстить за погибших товарищей. Напомнил о несметных богатствах Теночтитлана, которые достанутся только храбрейшим. И к концу речи он, человек, что чудом избежал покушения, снова завоевал сердца тех, кто планировал его убить.
Наверняка среди заговорщиков оставались те, кого слова Кортеса не впечатлили. Но они, лишившись вожака, затаились и присмирели, получив наглядный пример того, насколько быстро и решительно может действовать генерал-капитан в критических ситуациях. Соратники Вильяфаньи, захваченные вместе с ним, были рассеяны между разными отрядами. За ними велось бдительное наблюдение.
И все же с того дня Эрнан Кортес уже никогда не чувствовал себя в безопасности даже среди испанцев. Он окружил себя дюжиной самых надежных телохранителей, которые посменно сопровождали его повсюду.
К тому же Кортес понимал, что затягивать нельзя. Нужно, чтобы люди увидели — Теночтитлан можно взять. Если он промедлит, то солдат снова одолеют сомнения. И тут, наконец-то, пришла обнадеживающая весть. Корабельщик Мартин Лопес закончил сборку и оснащение флота. Эскадра из тринадцати каравелл и бригантин могла защитить солдат на дамбах, да еще и позволяла сражаться с ацтекскими лодками на водах озера. Сейчас действительно пришло время атаковать столицу.
9. Шикотенкатль