Закат Пятого Солнца
Шрифт:
Один из индейцев, увидав приближение гостей, выпрямился, тыльной стороной запястья вытер пот со лба, блеснул зубами и произнес несколько слов. Чика замерла, не решаясь подойти ближе. Она указала пальцем на каменное ложе погибшего и принялась что-то объяснять. Фернан смотрел на постепенно тающее тело и понимал, что вопросов у него с каждым мгновением все больше.
— А толково работают, — вынужденно признал Себастьян. — Ни один мясник в Севилье не разделает свиную тушу быстрее, чем эти нехристи.
Гонсалес почувствовал, как кружится голова от страшной догадки. До последнего момента не желая признавать очевидное, он некоторое время молчал, затем, собрав все
— Что с ним теперь будет? — с этими словами он указал пальцем на чаны, в которых плавали куски человеческого мяса.
— Еда. Будем есть, — любезно сообщила ему Чика.
Какое-то мгновение Фернан тешил себя надеждой на то, что он неправильно истолковал ее слова, но затем все же решился признать очевидное. Как только он увидал, что тело варят, то уже в этот момент обо всем догадался. Гонсалес отвернулся и, не разбирая дороги, двинулся в сторону. Возмущение, гнев, даже ужас отступили перед отвращением. Так эти дикари, ко всему прочему, еще и людоеды. Есть ли на свете племя ужаснее? От прочих местных жителей, с их-то рожами, он и не ожидал ничего особо хорошего. Но Чика… И вот с этой девушкой он делил ложе! Почти не дыша, восхищенно любовался миловидным лицом и точеной фигурой, столь легкой и стремительной в танце! От омерзения к горлу подкатила тошнота. Желудок болезненно сокращался почти с такой же скоростью, как и трепещущее сердце. Фернан энергично потряс головой и стал дышать глубже, стараясь прогнать рвоту. Хотелось идти не останавливаясь до тех пор, пока город не отступит перед джунглями, чтобы не видеть больше никого из индейцев. Увы, это невозможно. Пока невозможно.
Себастьян хмуро шел рядом, погрузившись в невеселые мысли. Он также был шокирован, хотя и в меньшей степени. Риос в своих путешествиях чего только не насмотрелся, а потому переносил даже такие ужасные известия несколько легче. Следом за испанцами тянулся неизменный эскорт. Воины, казалось, давно смирились с тем, что иноземцы — люди странные, и понять мотивы их поступков крайне тяжело. Потому они все так же упорно и неутомимо следовали за двумя чужаками. Видимо, пленники решили продолжить прогулку. Что же в этом удивительного? Они и так каждый день бродят по городу.
Слуги что-то возбужденно обсуждали вполголоса, иногда задавая вопросы наложнице Себастьяна. Чика ни с кем в разговоры не вступала. Она обеспокоенно семенила вслед за Фернаном, не решаясь его потревожить. Что-то было не так. Она не поняла причин его отчуждения, но перед тем, как он от нее отвернулся, ясно увидела отвращение в его взгляде. Девушка мысленно проклинала тот барьер, который возводило между ними плохое знание речи. Что так вывело из себя Фернана?
В этот момент страшная догадка пронзила Гонсалеса. Он резко остановился, повернулся к другу и медленно произнес:
— Себастьян, а нас-то чьим мясом все эти дни кормили?
В первую секунду по спине Риоса пробежали мурашки. Он весь мгновенно покрылся липким потом, но затем воссоздал в памяти все их трапезы и ответил:
— Бог с тобой, Фернан! Нас кормили жареной дичью. Ну и рыбой еще иногда.
Эти слова Гонсалеса совершенно не убедили. Он продолжал смотреть на своего спутника все такими же круглыми от ужаса глазами, страшась предположить наиболее жуткое.
— Да что ты, в самом деле, не можешь человеческую ногу от куриной отличить?! — рассвирепел Себастьян. — Вспомни, нас кормили целыми тушками птиц. Может, какими-то перепелками или куропатками, может, фазанами. Черт знает, что еще у них тут водится. Попугаями, в крайнем случае! Приди в себя, Фернан! Мы-то человеческого мяса уж
Покопавшись в памяти, Фернан признал правоту своего друга. Ужас, сковавший его, постепенно развеивался, уступая место гневу.
— Проклятые людоеды! — с трудом сдерживая себя, произнес он. — Они еще осмеливаются приглашать нас на такие церемонии! Так! Пришло время разобраться во всем окончательно. Я хочу подняться на пирамиду.
Прожив здесь уже несколько недель, испанцы обходили пирамиды стороной. Это было, пожалуй, единственное приметное место во всем городе, которое они еще не посетили. О подъеме наверх конкистадоры даже не заводили разговор между собой, заключив как бы негласное соглашение о том, что лучше туда не лезть. Но сейчас оба понимали, что время пришло.
Себастьян не стал спорить. Он молча кивнул, после чего обратился к девушкам с короткой фразой, отсылая их домой. Обеспокоенная Чика пыталась поймать взгляд Фернана, но тот упорно не смотрел на свою подругу. И вот через несколько минут испанцы, в сопровождении неизменного эскорта, подошли к подножию самой большой пирамиды. Именно здесь, на ее верхней площадке, зарезали девушку в первый день пребывания конкистадоров в городе.
Ступени широкой лестницы круто поднимались вверх. Справа и слева возвышались невысокие перила, с которых скалились каменные морды то ли змей, то ли драконов — клыкастые, лупоглазые, окруженные ворохом перьев. Вот под таким пристальным присмотром испанцы и начали взбираться.
Фернан нервничал. Его выводила из себя стража, неутомимо топавшая позади, раздражали каменные слепые глаза чудовищ, смотревших на них с двух сторон. Точно так же эти застывшие на барельефах твари провожали в последний путь мужчин и женщин, которые карабкались наверх, чтобы лечь под нож. И ведь те — вот удивительное совпадение! — тоже шли добровольно, без какого-либо принуждения.
Гонсалес остановился. А вдруг обратной дороги нет? Там, на верхней площадке, ведь только завсегдатаи. Одни и те же люди, которые из раза в раз участвуют в этих кровавых церемониях. А может ли чужак по своему желанию взойти туда и затем уйти обратно живым? Себастьян замер рядом. Лицо его было хмурым и замкнутым. На этот раз он не спешил со своими обычными едкими шутками. Видимо, подъем и у него вызывал лишь негативные впечатления.
— Думаешь, нас выпустят оттуда живыми?
Вопрос Риоса показал, что его одолевали схожие сомнения.
— Можно еще долго терзать себя догадками и предположениями. Давай, наконец-то, поднимемся и увидим все своими глазами.
Ступеней оставалось все меньше. И вот верхняя площадка открылась перед ними. На самом краю находился камень. Тот самый, на котором убивали людей. Вблизи испанцы увидели, что он весь покрыт тонкой резьбой. Узоры были характерны для местного изобразительного искусства: клыкастые демоны в богатых нарядах, змеи, чудовища с черепами вместо голов. Следы крови с него смыли и он блестел на солнце ослепительно-белой краской.
Конкистадоры ожидали увидеть здесь что-то сверхъестественное, настолько дикое и ужасное, что и словами не описать. Но все оказалось достаточно обыденным. Ровная площадка, выложенная каменными плитами, на дальнем краю возвышается строение, зияя черным прямоугольником входа. Более того, никто из индейцев их здесь не встречал.
Испанцы подошли поближе к зданию. Дверной проем с двух сторон обрамляли высокие истуканы с человеческими телами и головами чудовищ. Внутри мелькали сполохи света. Конкистадоры переглянулись и Гонсалес, чтобы друг не усомнился в его мужестве, поспешил внутрь. Себастьян двинулся вслед за ним.