Закат в Лиссабоне
Шрифт:
Дронго поглядел вслед удалявшемуся Али Сарману. Откуда ему было знать, что он видит этого несчастного в последний раз. Уже через несколько часов делегат, прибывший из Индонезии, будет мертв, и вина за его гибель отчасти ляжет на самого Дронго.
Глава девятая
Первый день работы конгресса закончился в половине пятого. Всем участникам объявили, что в пять будут поданы автобусы для экскурсий по Лиссабону и его окрестностям.
Дронго
Просидев перед запертым чемоданом целую минуту, он решительно открыл его и вынул ноутбук. Лучше сдать его портье. Оттуда они не решатся его достать. К тому же они не будут знать, куда именно он спрятал свой компьютер. Взяв с собой ноутбук и фотоаппарат, Дронго вышел из номера и направился к лифту.
Внизу он подошел к портье и попросил решения оставить у него свой ноутбук, приветливый клерк уточнил у Дронго номер комнаты, забрал компьютер и заверил, что все будет в порядке. Дронго вышел на площадку перед отелем, чуть дальше по улице находился большой магазин «Мах Маrа», и некоторые женщины, не удержавшись от соблазна, поспешили туда. Дронго встал у автобуса, на котором видел табличку «Эшторил». Постепенно начали собираться люди. Неожиданно рядом с автобусом мягко притормозил темный Мерседес», из которого вышел Франклин Кобден, одетый в светлый костюм. На голове американца красовалась шляпа, делавшая его похожим на итальянского мафиози середины тридцатых годов. Он махнул рукой водителю и сидевшему в машине молодому человеку, очевидно телохранителю или помощнику, и прошел к автобусу. «Типичный демократ, — с иронией подумал Дронго о миллиардере, — обедает вместе со всеми, ездит на экскурсии в автобусах. Но живет наверняка в другом отеле и приезжает сюда на своем «Мерседесе». Наверное, ездил переодеться».
Кобден подошел к нему. Он был ниже Дронго на целую голову. Мешки под глазами указывали на некоторые проблемы миллиардера с почками. Сегодня у него были другие очки, с более изящной оправой. Кобден взглянул на Дронго.
— Вы не знаете, какой именно автобус идет на Эшторил? — поинтересовался он.
— Вот этот, — показал Дронго. — На автобусах висят таблички. Вы их просто отсюда не видите.
— Очень хорошо, — сказал Кобден. — Вы тоже делегат? Я Франклин Кобден из Филадельфии. А вы откуда?
Дронго также представился, назвав свои имя и фамилию, и добавил:
— Я из Баку.
— Никогда у вас не был, — заинтересовалcя Кобден, — но слышал, что у вас много нефти. Это верно? Ваша страна, должно быть, очень богатая?
— Насчет нефти все правильно, насчет страны, к сожалению, нет. Нефть не всегда приносит счастье, мистер Кобден. Это как проклятье народа, у которого она есть. Ни одна страна, имеющая дармовую нефть, ничего другого не дала миру. Более того,
— Вы так думаете? — удивился Кобден. — Очень интересно.
— Уверен в этом. Посмотрите сами. Все арабские страны, продающие нефть, живут только за счет этого богатства. Они ничего не производят, не пытаются даже наладить собственное производство. В Нигерии, Колумбии, Мексике тоже не очень развивают другие отрасли. Даже в Норвегии заметна определенная стагнация при высоком уровне жизни. Правда, в некоторых странах хотя бы умно распорядились нефтяными деньгами, создав фонды для своих народов.
— У вас распорядились иначе?
— У нас нефть не являемся достоянием народа, — грустно улыбнулся Дронго, — поэтому мы не можем считаться богатой страной. Богатство страны определяется не запасами нефти и доходами, которые она приносит, а благосостоянием собственных граждан. Поэтому Норвегия опережает в рейтинге человеческого развития даже Соединенные Штаты. Разве вы этого не знаете?
— Слышал об этом, — согласился Кобден. — Вам не говорили, что вы высказываете опасные мысли для официального делегата своей страны?
— У нас достаточно демократический режим, чтобы я мог позволить себе любые высказывания, — улыбнулся Дронго. — И вообще, я — независимый эксперт, поэтому могу излагать собственные взгляды так, как мне нравится.
— Полностью независимых людей не бывает, — назидательно произнес Кобден. — Иногда нам только кажется, что мы независимы. Мы все в той или иной мере зависимы от разных обстоятельств и от собственных государств.
— Вы тоже? — поинтересовался Дронго.
Кобден широко улыбнулся, ему понравился вопрос.
— Вы хорошо говорите по-английски, — похвалил он собеседника, — такое ощущение, что вы стажировались в Англии. — И лишь после комплимента ответил: — Да, и я тоже. Думаете, я родился со своими деньгами? Вы знаете, чем я занимаюсь?
— Слышал.
— Я заработал свой первый миллион только в пятьдесят лет. А прежде чем его заработать, много ездил по миру, не всегда был успешен и удачлив, даже работал на наше ЦРУ. Не удивляйтесь, это написано в моей биографии, и я не стесняюсь этого факта. А потом вышел на пенсию и решил зарабатывать деньги. В конце восьмидесятых в Восточной Европе произошли бурные перемены, и моя фирма начала поставки дешевых лекарств в Польшу, Венгрию, Чехословакию. Вот тогда я и сделал свой капитал.
— Вы работали в ЦРУ? — переспросил Дронго.
— Восемь лет, — гордо ответил Кобден, — разве я могу сказать, что полностью независим? Прошлое иногда напоминает о себе даже сейчас. Не говоря уже о моей новой, нынешней зависимости. Легче заработать миллион, чем его сохранить, — это общеизвестная истина у нас в Америке.
Дронго улыбнулся. Ему импонировал этот энергичный тип с таким рациональным взглядом на жизнь.
— Я видел вас с очень красивой женщиной, — неожиданно сказал Кобден, — и еще подумал тогда, что вы итальянец. Только итальянцы и французы могут с первого дня начать охоту за самой красивой женщиной на конгрессе. Сожалею, что не успел заметить ее первым. Иначе попытался бы отбить ее у вас.