Закат. Re_Animation
Шрифт:
– Крон. По крайней мере так представился. А кто это «наши»?
– Ну, это я так для условности говорю. Службисты.
– А что же не пытаются завербовать?
– Уже развербовали. Или, скорее развербовался. А так им выгоднее чтобы я был сам по себе, а они как бы не при чем. Как чвк.
Виктор хмыкнул.
– Что? – обратился Сергей.
– Да, подумал что «К» в аббревиатуре это не компания, а фамилия.
– Хах, знатно!
Дальше ехали молча. От монотонной езды начало клонить в сон. Ровная прямая дорога длилась слишком долго. Вроде как они были недалеко от Москвы. Или
Машина сбавила скорость и повернула, потом еще раз. Видимо, ехали уже не по трассе, а по дороге. Машина еще сильнее замедлила ход и всё чаще поворачивала, словно блуждая по лабиринту. Потом опять выехала на прямую дорогу и стала ускоряться.
Виктор очнулся на очередном повороте. Алёна спала, положив голову к нему на плечо. Машина опять начала ускоряться. По радио всё так же тихонько играла рок музыка.
– А зачем? – спросил Виктор. Алёна вздрогнула и проснулась.
– Зачем что? – уточнил Сергей.
– Зачем так долго едем?
– О! А я думал что и не спросишь. – хмыкнул Сергей. – Ну тогда через пару минут будем.
Машина завернула и замедлила ход. Совершив еще поворот, она остановилась. Двери открылись. Клопов и Хорошилов помогли им подняться и выйти. Сняли мешки и головы.
Они стояли во дворе «дома-колодца», стены которого украшали барельефы и колонны. Сергей стоял и улыбался. На дворе уже был вечер и загорались фонари. На улице никого не было.
– А это специально или пассивно? – обратился Виктор к Клопову.
Клопов непонимающе взглянул на него в ответ и вопрощающеобратил взор на Сергея. Сергей хмыкнул.
– Ты о чём? – спросил Клопов.
– Зачем ты нас отравил?
Сергей захохотал.
Клопов хмыкнул.
Сергей осмотрелся по сторонам. Открыл багажник, достал «змея» и положил в карман балахона.
– Ножички берите и пойдём. – достав пакет с вином и закрыв водительскую дверь сказал Сергей.
Алёна взяла клинки, осмотрелась по сторонам и они вместе с Виктором пошли вслед за теми кто, которые стояли около двери, ведущая в какое-то служебное помещение.
– Так и почему мы так долго ехали? – тихо спросила Алёна.
– Смотрели на нашу реакцию. Поведение. Оценивали, как я понимаю. – ответил Виктор.
– А то, что ты везешь в машине пару людей в мешках это нормально?
– Да кому какое дело! Всегда куда-то езжу и что-то вожу, что теперь и багажник проверять и документы и пассажиров? И может еще продуваться нужно? Не мешаю никому- примус починяю. – ответил Сергей.
Коридор по которому они двигались был заставлен деревянными ящиками, взгроможденными друг на друга. Пахло подзалежавшимся луком и сыростью. Тусклый свет помигивал.
Дверь в конце коридора открылась и они оказались в помещении какого-то пустующего кафе. За затонированными окнами виднелась улица. Сергей подошёл к барной стойке и, перекинувшись через неё щелкнул каким-то выключателем. По периметру помещения загорелись торшеры.
– Захотите чай-кофе, тут всё. Туалет вон там. – указал он на другой конец помещения, а сам сел за стол и достав «змея», стал его разбирать и смотреть на детали.
Нельзя сказать, что эти действия были предательством по отношению к Крону. События развивались слишком стремительно, так что происходящее являлось просто естественной реакцией, борьбой за выживание. Иногда инстинкт самосохранения это не только отпрыгивание от ядовитой змеи, но и вовремя сказанные слова.
– И что? – спросил Виктор.
– Что что? – не отрываясь от процесса спросил Сергей.
Клопов и Хорошилов куда-то удалились.
– Ну что теперь? Вот мы здесь. Зачем, что теперь?
– А чего вы ожидаете?
– Ничего.
– Ну раз ничего тогда хорошего вам вечера. – сказал Сергей и кивнул на дверь из которой они пришли.
– Нет. Мы ждём встречи и объяснений. – вступила в диалог Алёна. Виктор взглянул на неё.
– Вот это достойно! – сказал Сергей и, отложив своё занятие стал рассматривать девушку скользя взглядом от её лица, по плечам до кистей и обратно. – Интересно… – задумчиво произнес Сергей и отвернулся к окну. – Тогда сначала я задам вопросы. Мне нужна максимальная информация о том, кто вас пытался мне скормить, о его деятельности и вообще всё. Но то что ты не часть его это уже круто, достойно. Я, признаться, думал, что ты как хвостик ходишь- бродишь. – обратился он к Алёне.
– Хорошо. – сказал Виктор. – Я быстро пройдусь, если что-то конкретное нужно будет уточнить – я разверну.
Не знаю с чего бы начать. Раньше, если это так можно назвать я был… – он стыдливо взглянул в сторону Алёны, но решив что если и нужно быть честным, то сейчас это время точно настало. – Участвовал в одной организации, в которой были помимо меня еще некоторые люди, в частности…
– Да, я понял. Кивнул Сергей. – Александр.
– Да. Мы занимались устранением разных, как нам казалось, плохих организаций… – Виктор сделал паузу. – Вам не интересно каких?
– Неа. Пока ничего интересного. Ну убивали кого-то. Постоянно кого-то убивают. И чаще всего не просто по бытовым мотивам. Я вот сейчас дом взорвал. Думаешь кто-нибудь дёрнется? Постоянно взрывают и поджигают. А потом разрешают на этом месте построить какой-нибудь небоскреб или дорогу. Там то вроде у вас трупов не было, а иногда и с людьми сжигают или даже с пожарными. Особенно часто в расчленинграде… Хотя там такие люди работают, что для них стройка без предварительных жертвоприношений – это моветон.
– А кстати. У меня вот вопрос возник. Вот то, что ваша…Твоя деятельность скорее не мешает, по твоим словам, а помогает каким-то силам, это я понял как и то, что они не охотятся за тобой. Но что их заставляет покрывать тебя или даже защищать? Ты делаешь что хочешь, кого-то убиваешь, кого-то воруешь. – ухмыльнулся Виктор – а записей этого нет в сети. Хотя дела то громкие, почему они подчищают за тобой?
– Кем то управляет страх, а кем-то здравая оценка ситуации. Смысл то от этого особо не меняется. От моей жизни и деятельности меньше проблем, чем от моей смерти. Если мной светить как красной тряпкой, то рано или поздно набегут быки и затопчут. Пусть даже большая часть из них и окажется тушенкой. А тогда им придется самим решать многие вопросы. А зачем им тратить уйму своих ресурсов? Так что проще отвернуться и сделать вид что никто ничего не видит и не знает.