Закат. Re_Animation
Шрифт:
Взяв висящую сухую губку и намылив её, он тщательно, будто стараясь оттереть от себя плохие мысли помылся и, вытеревшись, вышел из кабинки. Взглянув на кафельный пол, он накинул на себя полотенце, которое было действительно большим, явно большим, чем то, которым обвязалась Алёна и поэтому пришлось обвязать его вокруг как древнегреческий гиматий, которые многие ошибочно называют хитоном. Он резко упал на пол в стойку и попробовал отжаться. Отвыкшие, но живые мышцы отозвались приятной болью. С каждым разом боль усиливалась, но силы будто пребывали, раскатываясь по телу приятными волнами. Закончив эксперимент и радуясь отсутствию одышки он вышел на кухню.
На столе стояли нарезанные фрукты.
– Я думал…
– Поздно уже. На ночь вредно кушать. – рассмеялась Алёна. Виктор взглянул на плиту, в духовке которой томилось мясо и улыбнувшись в ответ пошёл к винному шкафу.
– Я не знаю почему мне так хорошо с тобой. Это вроде бы всё такие глупости… – сказал он. – Но я сам хочу быть несерьезным, потому что серьезность меня порядком достала.
– Не дает быть собой? – игриво сказала Алёна, будто специально подтверждая его желания, вгрызаясь в непомерно большой кусок сочного арбуза, так что сок и его кусочки оставались на её лице.
Виктор осмотрел содержимое винного шкафа и не найдя желаемого подошёл к охлаждаемому отсеку бара. Он достал и вопрошающе показал бутылку мартини. Алёна улыбаясь кивнула. Виктор подошёл к соковыжималке, стоящей в углу рядом с тостером, фритюрницей и кофемашиной и нагнулся, подключив её к сети. Тут же боковым зрением увидел движение предмета, летевшего ему в голову, не успев обернуться он выставил руку и схватил его.
– Ого! – восхищенно крикнула Алёна, держа наготове второй апельсин.
– Это еще раз доказывает, что от пребывания с тобой вред невозможен! – сказал Виктор рассмеявшись и одновременно радуясь подобной своей реакции, о которой он и забыл.
– Научишь? Как это ты так ловко поймал?
– Сложно сказать. Я и сам не знаю как этому научился и когда. Просто мозг и тело учатся реагировать определенным образом, с определенной скоростью. Иногда это может спасти жизнь. – улыбнулся Виктор, понимая что он действительно не знает как объяснить подобный феномен, а уходить в нудную методологию только ради того, чтобы просто увести от предмета вопроса, и скрыть своё незнание ответа он не хотел, так как не хотел портить момент, который даже не став сладким прошлым уже казался ему волшебным и сказочным.
– Ну ладно- ладно, храни свои тайны. – игриво сказала Алёна, со взглядом исподлобья подобно герою одной из фэнтезийных вселенных и выходя в корридор. Виктор открыл выдвижной ящик с приборами, чтобы найти нож, которым было бы удобно разрезать апельсин для соковыжималки.
– Защищайся! – сказала стоящая в белых тапочках и обмотанная махровым полотенцем Алёна, со вскинутыми перекрёстно клинками.
Виктор улыбнулся.
– Давай сюда, кидай! – сказала она кивнув на апельсин.
Виктор подкинул апельсин. Она, подшагнув, выставила вперед ногу и, оголив коленку, почти согнулась и, проткнув краем вертикально стоящего левого клинка апельсин, аккуратно придерживая его правым клинком подошла к Виктору.
– А ты тоже неплохо… – начал он.
– Давай две миски. – кивнула она на шкаф рядом с вытяжкой над плитой.
Вместо вопроса «Зачем две?» Виктор достал две миски и поставил рядом на столещницу. Алёна, игриво припала к клинку, на котором был нанизан поверженный апельсин и капля его сока стекла ей прямо на язык. Резким движением, подобно футболисту, намеревающемуся начать чеканить она подкинула его «себе на ход» с левого клинка и, сделав шаг вперед выставив вперед правую руку с клинком под наклоном к столешнице, уперевшись между мисками. Апельсин покатился по клинку, всё глубже своей мякотью проваливаясь в сталь. Одна из половинок упала прямо в миску, другая проскользив чуть дольше, ударилась о край миски и упала на стол, в то время как сама миска отлетела на другой край столешницы.
– Видимо, косточка! – ничуть не расстроившись произнесла Алёна. Виктор завороженно смотрел на неё. Он не знал какие слова подобрать для описания её образа и своих переживаний, которые он испытывал глядя на неё. Не зная как выразить свои ощущения словами, он подошёл, обняв её рукой за шею притянул к себе и поцеловал в губы, ощутив жар её дыхания и цитрусовую свежесть. Она облизнула губы и отошла, быстро расправившись со вторым апельсином.
Выжав сок, и достав дымящееся мясо, они сели друг напротив друга за стол. Несмотря на то, что оба были голодны и нарезанное мясо дымилось в тарелках они смотрели друг на друга, не имея желания оторвать взгляд, как двое во время дуэли, ожидая действия от оппонента.
– А какой ты меня запомнил тогда? – прервала молчание Алёна и, закинув кусок дымящегося мяса в рот, стала усиленно дышать, чтобы не обжечься.
Виктор взял мясо вилкой и стал дуть на него. Алёна прожевала и проглотила свой кусок мяса и продолжила.
– Ведь чтобы там ни было, ты должен помнить… – сказала она и, перегнувшись через стол сорвала своей вилкой его кусок мяса и немного огорчилась: Почему ты сейчас позволил мне украсть у тебя? Я видела твою реакцию с апельсином, когда ты даже его и меня не видел.
– Мне… Нравится твоя непосредственность. Мне очень комфортно в этой атмосфере. – сказал Виктор. – и резко дернулся через стол. Алёна отстранилась со своей добычей.
– Ну я то поддаваться не собираюсь! И ты не ответил на вопрос.
– Тогда… Тогда ты тоже была максимально непосредственна. Я не знаю как описать. В тебе чувствовалось нечто особенное, я бы не сказал загадочное, потому что это вовсе не то. – он отхлебнул мартини с соком. – загадка это что-то скрытое, а в тебе наоборот чувствуется как и сейчас какая-то открытость, искренность…
– Я сильно изменилась за это время. – сказала Алёна.
– И в чем же?
– Думаю вам, мистер. – указала она на него вилкой с куском мяса, – будет интереснее узнать это самому, чем получить ответ.
– И понимаем, какой-то чуткостью… которой мне не хватает. – На несколько секунд замолчал Виктор. Помедлив, собрался с мыслями и спросил:
А чем я запомнился или чем я заинтересовал тебя, что ты увязалась за мной до дома?
– Не знаю. Чем то новым, чем то необычным, чем-то что является противоположностью обычной в общепринятом понимании жизни. Я и сейчас чувствую правильность своего выбора. Если нужно будет сгореть с тобой рядом, я сгорю. Я не хочу бытовухи и всего, что так принято называть нормальным в обществе.