Закат
Шрифт:
Тук-тук-тук…
Он видел мир глазами Владыки.
Сетракян, ты дурак.
Днище грузовика тряслось. Машина на большой скорости уносилась прочь. Картинка качалась взад-вперед, как если бы Тварь, видевшая ее, корчилась от боли.
Ты думал, что, отравив свою кровь, можешь убить меня?
Сетракян поднялся на четвереньки, пользуясь силой, которую вселило в него обращение.
Тук-тук…
«И
Он знал, что Владыка слышит его.
Ты обращен.
Наконец-то я ОТПУСТИЛ Сарду. А скоро ОТПУЩУ и себя.
Больше он ничего не сказал. Нарождающийся вампир Сетракян все ближе подползал к готовой взорваться активной зоне.
Внутри защитной оболочки нарастало давление. Гигантский пузырь ядовитой водородной смеси искал выхода. Бетонный, армированный сталью корпус пока сдерживал напор, но его сопротивление обещало куда более катастрофические последствия неизбежного взрыва.
Сетракян полз, вкладывая все силы в каждое движение рук, в каждый толчок ног. Тело его неумолимо обращалось изнутри. Он видел чехарду картинок тысячью чужих глаз. Он слышал пение тысячеголосого хора.
Приближалось время «Ч». Сетракян надеялся, что все его близкие спешат укрыться под землей.
Тук…
«Умолкни, стригой!»
Ядерное топливо наконец достигло уровня грунтовых вод. Земля под станцией вздыбилась, и место происхождения последнего Патриарха исчезло с лица земли. Вместе с Сетракяном. В одно мгновение.
Авраам Сетракян и последний Патриарх перестали существовать.
Корпус высокого давления лопнул, и в небо над проливом Лонг-Айленд взметнулось радиоактивное облако.
Габриэль Боливар, бывшая рок-звезда и единственный, кто остался в бытии из той первой четверки «выживших» с рейса компании «Реджис эйрлайнс», ждал Владыку глубоко под землей, в недрах мясокомбината «Решения». Тварь была призвана сюда Владыкой с особой целью. Призвана, чтобы быть готовым.
Габриэль, дитя мое.
В голове Боливара стоял гул голосов. Их жужжание сливалось в единое целое, так что казалось, будто гудит один голос – голос великой преданности. Тот старик, Сетракян… Его голос замолчал навсегда.
Габриэль. Имя архангела… Очень подходящее…
Боливар ждал своего темного отца. Он чувствовал приближение Владыки. Знал о его победе там, на поверхности. Теперь оставалось только дождаться, когда новый порядок утвердится на всей планете и исцелит ее.
Владыка вошел в черную подземную камеру и встал перед Боливаром, пригнув голову под низким потолком. Боливар чувствовал, что с телом Владыки творится неладное, но его разум был ясен, а его слово звучало как песнь истины.
Ты будешь жить. Будешь жить во мне. В моем голоде, моем голосе, моем дыхании, – а мы будем жить в тебе. Наши разумы поселятся в твоем сознании, и наша кровь соединится.
Владыка отшвырнул плащ, запустил длинную руку в гроб и зачерпнул пригоршню жирной земли. Эту землю он вложил в рот Боливара, давно утратившего способность глотать.
Ты будешь моим сыном, а я буду твоим отцом, и мы будем править миром, будем править как Я и Мы – отныне и всегда.
Владыка заключил Боливара в мощное объятие. Габриэль был болезненно худ, рядом с колоссальной фигурой Владыки он казался совсем хрупким и маленьким. У него было ощущение, что Владыка заглатывает его, завладевает им. Принимает его.
Впервые в своей жизни – и в своей смерти – Габриэль Боливар почувствовал, что он дома.
Из Владыки полезли черви – сотни, тысячи червей просачивались сквозь его красную плоть. В бешеной пляске паразиты вились вокруг Владыки и Боливара, уходя в их тела и снова выныривая наружу, сплетая двух тварей в темно-красное кружево.
Наконец Владыка отпустил старую изношенную оболочку гиганта давно ушедших дней – она искрошилась и, упав на пол, рассыпалась на куски. В ту же секунду душа юноши-охотника нашла упокоение. Она исчезла из воодушевляющего хора голосов, воспевавших гимн Владыке.
Сарду больше не было. А Габриэль Боливар стал чем-то новым.
Боливар-Владыка выплюнул изо рта землю. Отвалив нижнюю челюсть, он проверил свое жало: мясистый отросток с резким щелчком выметнулся наружу и убрался обратно.
Владыка возродился.
Новое тело сидело не очень удобно, но это понятно: Владыка провел в оболочке Сарду очень много лет и привык к ней, – зато временное обиталище было свежим и гибким. Скоро, очень скоро Владыка подвергнет его особому испытанию.
В любом случае материальность человеческого тела, его физические свойства сейчас нисколько не волновали Владыку. Тело исполина Сарду устраивало Тварь, когда ей приходилось оставаться в тени. Однако ныне размер и долговечность оболочки ничего не значили. В новом мире, который Владыка сотворил по своему подобию, эти качества потеряли всякий смысл.
Владыка почувствовал, что в подземелье вторгся человек. Сильное сердце, быстрый пульс. Человеческий ребенок. Мальчик.
Из прилегающего к камере тоннеля вышла Келли Гудвезер. Она вела за собой своего сына Закарию, цепко держа его за руку. Подойдя к Владыке, Келли и Зак остановились. Мальчика била сильная дрожь. Он присел на корточки и сжался в комок, приняв единственную защитную позу, которую знал. Зак ничего не видел в темноте, он лишь ощущал чье-то присутствие, близость горячих тел в прохладном подземелье. И еще здесь ужасно воняло – аммиаком, влажной землей, гнилью…