Шрифт:
Директор охранного агентства «Барбакан» Роман Александрович Хамза столкнулся с Китайгородцевым в лифте. Обычно в подобных случаях Хамза только кивнет приветственно или, в лучшем случае, спросит невнимательно: «Как дела?» – и так же невнимательно выслушает непременное: «Нормально», – а тут вдруг воззрился так, будто чем-то Китайгородцев сумел его внимание привлечь.
– Ты где сейчас? – спросил Хамза. – На каком объекте?
– Уже ни на каком. Я в отпуск ухожу. С завтрашнего дня.
– Куда-нибудь едешь? За границу? Или по родной стране на теплоходе?
– Не решил еще.
– То есть планов никаких? Ни в какое турагентство деньги не успел отнести?
– Нет.
– Вот
– Отпуск! – воспротивился почувствовавший неладное Китайгородцев.
– Успеешь! – певуче посулил воспрянувший духом Хамза. – Толик! У меня работенка для тебя – почти курорт. Мы сейчас с Проскуровым работаем…
– Только не это! – сразу сказал Китайгородцев.
– Почему? – вопросительно глянул Хамза.
– Наслышан, – ответил неопределенно Китайгородцев.
– Ты с ним работать не будешь. Ты с женой его работать будешь. И с его ребенком. Год мальчику.
И снова Китайгородцев сказал:
– Только не это! Ну зачем из меня делать няньку?
– Толик! – произнес Хамза тоном, каким обычно разговаривают с людьми, не понимающими своего счастья. – Женщина с сынулей собралась на все лето уехать из Москвы. Под Муром. Река Ока. Красивые места. Спокойно. Тихо. Там у них дача. Одна из многих. И среди этого великолепия – ты. Поди, плохо? Уже считай, что отпуск. А свой отпуск ты позже отгуляешь. Когда вернешься. И вообще – ты жену Проскурова видел? Молодая, красивая, ноги от ушей. Тебе понравится. Вот увидишь.
Только этого еще не хватало.
Про ноги от ушей и про то, что мне понравится, – это шеф так пошутил. Потому что телохранителя, у которого с его подопечным возникает что-то личное, нужно сразу списывать на берег, как в подобных случаях говорит Хамза. В нашем агентстве так и происходит – при малейших подозрениях. Телохранитель – это человек-функция. Ничего личного. А если появляются личные мотивы – может произойти сбой. Последний случай такого рода был у нас года два назад. Сотрудник нашего агентства охранял дочку одного очень небедного человека. И возникла у них взаимная симпатия. То есть он продолжал ее охранять вроде как по службе, только смотрел на девушку уже не просто как телохранитель – и окружающее он, соответственно, тоже видел теперь как-то иначе. И вот однажды они сидели в ресторане. Рядом веселилась компания. Мужская. Где едва ли не на каждом был синий берет и тельняшка. Бывшие десантники профессиональный праздник отмечали. И вот, когда эти ребята хорошо набрались, им женского общества захотелось. А девушка, подопечная нашего сотрудника, – вот она, рядом. И с нею – всего лишь один парень. А тех, в тельняшках, было шестеро. И они полезли, еще не зная, с кем имеют дело. Тогда телохранитель достал свой пистолет, положил вмиг протрезвевших ухажеров на пол и спокойно вывел свою подопечную из ресторана. Наверное, он был очень горд собой. Защитил. Поступил, как настоящий мужчина. Но не как телохранитель, к сожалению. Потому что настоящий телохранитель не изображал бы из себя неустрашимого мачо, а эвакуировал бы свою подопечную еще до того, как подозрительная компания по соседству успела набраться до зеленых чертиков в глазах. Получалось, что парень перед девушкой пофорсил, забыв о работе и своих непосредственных обязанностях. Хамза, когда узнал о происшедшем, выгнал горе-героя с работы.
В обширном и тщательно охраняемом проскуровском поместье в районе престижного Рублево-Успенского шоссе Китайгородцева встретил мужчина в возрасте под пятьдесят: невысокий, с аккуратной прической редких светлых волос, с неуловимым внимательным взглядом, вежливый и совершенно неулыбчивый.
– Вы из «Барбакана»? – уточнил он и пожал руку Китайгородцева мягким осторожным движением. – Мне Хамза звонил. Меня зовут Алексей Алексеевич. Сейчас я вас введу в курс дела.
За следующие пять минут Алексей Алексеевич в присутствии Китайгородцева успел обнаружить непорядок на цветочной клумбе и указать на это мгновенно принявшему виноватый вид садовнику, потом поговорил по мобильному телефону, твердо заявив невидимому собеседнику, что вылет переносится на три часа раньше и никакие возражения не принимаются, потом еще говорил по телефону, обсуждая подробности приобретения какого-то особняка на Мясницкой улице, и этот разговор закончил словами о том, что покупка на таких условиях нецелесообразна и он Проскурову даже докладывать не будет о сделанном предложении и что, если у продавца возникнут новые предложения, более интересные, он готов их обсуждать.
Пока продолжались все эти переговоры, Алексей Алексеевич и Китайгородцев дошли до огромного двухэтажного дома, площадь помещений в котором наверняка составляла более тысячи метров.
ТЕЛОХРАНИТЕЛЬ КИТАЙГОРОДЦЕВ
Хорошо Проскуров тут обосновался. Надежно. С умом. Здесь есть и кустарники, и низкорослые деревья, но все они на периферии поместья, ближе к забору, а непосредственно перед домом пространство открытое – все видно, как на ладони. Все дорожки освещены. Видеокамеры установлены повсюду, но их не видно – я их нахожу только потому, что знаю, где искать. Все окна первого этажа, несмотря на летнюю жару, закрыты наглухо, и я голову даю на отсечение, что там бронестекло. Маленькая крепость, замаскированная под внушительных размеров, но все-таки довольно легкомысленный на вид особняк.
– Дети есть?
Застигнутый вопросом врасплох, Китайгородцев вопросительно посмотрел на Алексея Алексеевича Котелкова.
– Нет, – сказал после паузы.
– Это ничего, – равнодушно произнес Алексей Алексеевич. – Давно в «Барбакане»?
– Да.
– Нравится?
– Да.
– Право на ношение оружия у тебя, конечно, есть?
– Есть.
Вошли в дом. Алексей Алексеевич спросил у домработницы, которая натирала и без того сияющее чистотой зеркало размерами с футбольные ворота.
– Виктория Александровна у себя?
– Да, Алексей Алексеевич.
– Скажи ей, что охранник для Мурома приехал. Мы будем у меня.
Алексей Алексеевич привел Китайгородцева в одну из комнат, которая служила ему кабинетом: рабочий стол, сейф, полки с папками и книгами, компьютер. Кивнул на кресло:
– Садись!
Сам сел за стол и сразу стал похож на начальника. Даже взгляд у него при этом изменился – суше и строже смотрел.
– Коротко! – сказал Алексей Алексеевич. – Виктория Александровна – это супруга Сергея Алексеевича.
Проскурова, стало быть.
– С сыном со своим, с Алешей…
В честь деда назвали, отметил Китайгородцев.
– … уезжает на дачу под Муром на все лето, – продолжал Алексей Алексеевич. – Поедет недели через две, когда там будет все готово. Ваш человек туда уехал…
Алексей Алексеевич заглянул в свои записи, отыскивая имя и фамилию откомандированного под Муром работника «Барбакана».
– Баранов, – подсказал Китайгородцев.
– Да, правильно, Баранов. Он там осмотрится на месте. Определится, что по вашей линии необходимо сделать, и тогда вы сразу уезжаете. Ориентировочно вы там – до сентября.