Закипела сталь
Шрифт:
— Это я просил ничего не говорить. А замолк потому, что считал: вот-вот у вас буду. Полтора месяца со дня на день врачи откладывали выписку, — выручил Макарова Крайнев.
— Ну и молодец ты, Сергей! Верил тебе, но выдержки такой не ожидал. Ты же, чертяка, взрывчатый.
— Был, — возразил ему Крайнев.
В коридоре послышались мелкие торопливые шажки. В приоткрытую дверь заглянул Вадимка, крикнул «папочка!» и замер: должно быть, показалось, что ошибся.
Сергей Петрович схватил сына на руки, прижал
…Наступили ранние зимние сумерки, а Крайнев, не упуская ни малейшей подробности, рассказывал Макаровым обо всем, что с ним произошло. Вадимка заснул на руках у отца — его так и не удалось уложить в кроватку. Как только Сергей Петрович пытался это сделать, мальчик просыпался и цепко хватал его за рукав гимнастерки.
— Пора вам отдыхать, Сережа, — предложила Елена. — Привыкайте. Жить у нас будете — Вадимка не отпустит. Завтра койку сюда поставим и заживем все вместе. Да, да, не мудрите.
— Сколько ж ты высидишь без дела? — усмехнулся Макаров, хорошо знавший деятельную натуру Крайнева.
— Дня два. Потом начну делать рабочие чертежи головки мартеновской печи своей конструкции. Довезли чертежи, Лена?
— Конечно!
— Спасибо за все, родные!..
9
Свиридов сам позвонил Гаевому:
— Ваше задание выполнено. По расчету получается. Необходимо испытать, но без распоряжения директора не могу.
Поблагодарив калибровщика, парторг тотчас отправился к Ротову.
Ротов разговаривал по телефону.
— У тебя срочное дело? — спросил он Гаевого, кладя трубку.
— Срочное.
— Давай. Так и быть.
Гаевого покоробил тон, каким были сказаны эти слова. После того как парторга не оказалось среди награжденных, Ротов разговаривал с ним с подчеркнутой снисходительностью. Он не знал, что Гаевой сам просил секретаря ЦК вычеркнуть его из списка представленных к награде, считая, что год работы на заводе не дает ему права на орден.
— Разговор с полковником о новом профиле помнишь? — спросил Гаевой.
Директор нахмурился и отвел глаза.
— Эта тема уже исчерпана, — сказал он. — Я и ему и наркомату ответил, что прокатать не удастся.
— Нет, не исчерпана. На танковом заводе обработка нашего квадрата — самое узкое место.
— А ты что, на танковый перешел работать? — не преминул съязвить Ротов.
— Так ты не можешь или не хочешь прокатать?
— Не могу. Не освоим, — раздражаясь, заявил директор.
Парторг затянулся, медленно выпустил жиденький дымок. Его спокойствие не понравилось Ротову. «Начал планомерную осаду», — понял он.
— Какого ты мнения о Свиридове? — спросил Гаевой.
— Знающий, — нехотя отозвался Ротов, всем своим видом подчеркивая, что он не намерен заниматься праздными разговорами.
— Скромная
— Ерунда. На бумаге все получается.
Гаевой дружелюбно улыбнулся.
— Давай проверим, попробуем. Я знаю, что это снизит выполнение плана по стану, но людям поможет.
Ротов вспомнил полковника, резко бросившего ему в лицо: «Будете катать!» — и свои телеграммы: «Прокатать не можем». Что о нем скажут в наркомате? И что будет с планом на стане?
— Это нелепая трата времени и средств, — категорически заявил он и, взглянув на часы, встал.
Гаевой не тронулся с места.
— Ты меня прости, но я Свиридову верю в этом больше, чем тебе.
— Ты вообще всем веришь больше, чем мне. — Ротов позвонил в гараж: — Машину.
— Безусловно, — согласился Гаевой. — Всем вместе верю больше. Так, может быть, подумаешь?
— Думал уже, — отрезал Ротов, наливаясь гневом, — и больше думать не собираюсь. — Он положил в карман папиросы, спички.
— Самолет никуда не отправил?
— В ЦК полетишь? К наркому? Хватит уже, налетался.
— Да не бесись! Хотел слетать с тобой на танковый. Убедился бы сам, какое там положение.
Ротов сделал решительный жест рукой.
— Никуда не полечу. У меня на своем заводе дел по горло.
Парторг грустно посмотрел на него, вздохнул.
— Что же, тогда приходи завтра на партком. Обмозгуем сообща.
— Заставить хочешь? Не выйдет! — запальчиво произнес Ротов.
— Не знаю, — устало отозвался парторг. — Там посмотрим. А вот это почитай на досуге, — он сунул Ротову в карман пиджака письмо строгальщика, полученное Первухиным.
Вопрос о помощи танковому заводу стоял на повестке дня первым, но Гаевой вынужден был перевести его на конец заседания, а потом снять совсем, потому что директор так и не пришел — уехал на известковые карьеры. Покончив с текущими делами, Гаевой отпустил членов парткома. Остались только приглашенные — Первухин, Свиридов и Мокшин.
— Так будете что-нибудь делать, товарищ парторг? Время идет, а мы — ни с места, — возмущался вальцовщик. — Кто в лес, кто по дрова…
— Завтра снова соберемся, — испытывая чувство неловкости, угрюмо ответил Гаевой и подумал: «Завтра, быть может, повторится то же самое».
— Все можно иначе сделать, без проволочек. Вот главный инженер — может приказать начальнику вальцетокарной изготовить валки, вот калибровщик — он сам знает, что ему надо делать, а вот, — Первухин ткнул пальцем себе в грудь, — вальцовщик, и не из последних. Моя бригада решила, не нарушая графика работы цеха, по ремонтным дням осваивать этот профиль.