Заклинатель дождя
Шрифт:
– А кем был этот Змей? Наверняка дореволюционным беглым каторжником? – спросил Иван и процитировал строфу известной каторжанской песни:
Глухой, неведомой тайгою,Сибирской дальней стороной,Бежал бедняга с СахалинаЗмеиной узкою тропой…– Похвально, молодой человек, весьма похвально… Откуда такие знания? Теперь революционного творчества в школе не преподают.
– Когда жили в Перми, то ходил в литературный кружок при университете. Так, ради интереса…
– Ванечка
– Не откажусь. Тем более, что наш краеведческий экскурс еще не окончен, – Снегов, не дожидаясь, пока хозяйка вскипятит воду, налил себе до краев в чашку одной заварки. – Той ночью резня была страшная, полегли все, среди убитых не найден был только сам Васька Змей. Да и кто он был на самом деле, доподлинно не известно. Одни говорили, что он из заезжих нигилистов-декадентов. Другие утверждали, что под Змеем надо подразумевать местного староверского купца Горлова, ненавидящего новую Совдепию и недовольного прежней царской властью. Третьи доказывали, что под демонической личиной скрывался жандармский капитан Бусовиков, охотившийся за вывозимой белочехами царской казной, а сюда прибывший для разграбления церковных богатств…
– Странно, чтобы жандарм грабил монахов… – Иван покачал головой, – наверно, эта версия самая фантастичная! Впрочем, может, пропагандистская.
– Как знать, как знать… – загадочно улыбнулся Снегов. – Когда на дворе гражданская война, предательство и грабеж – дело естественное и обыденное. А уж измена присяге – и тому подавно. Так, 15 января 1920 года командующий чешского корпуса Гайда, ради возможности вывезти из России «золотой эшелон», предал большевикам на верную смерть Колчака. Вот тебе и белые братья-славяне. Кстати, и личная охрана адмирала променяла офицерскую честь на заветные сребреники и возможность свободно уйти за кордон. Вот тебе и хваленые «ваши благородия»!
– Действительно, низко… Оказывается, и раньше люди поступали совсем как у нас в Перестройку… – Елизавета Андреевна поставила на стол вскипевший чайник. – А что случилось с женой Колчака? У него была любимая женщина?
– Его Анна Тимирева, провела больше тридцати лет в ГУЛАГе. Потом жила одиноко, тихо ушла из жизни в 1975 году. У нее были возможности покинуть СССР, но она не захотела уехать из России, где покоится прах любимого. Да и простить белоэмигрантов не могла. Так, непреклонной, и встретила смерть в коммуналке…
– Рассказываете, словно все видели сами, аж мурашки по коже, – удивленно сказала Елизавета Андреевна. – Откуда вы узнали про все это?
– До выхода на пенсию я работал учителем истории в школе. Целых тридцать пять лет. Так что времени оказалось вполне достаточно, чтобы изучить историю об этом непримиримом городе. Кстати, интересная деталь: нынешний парк культуры разбит как раз на месте старой мельницы. Я всегда вспоминаю об этом, когда, прогуливаясь, вижу «колесо обозрения».
– А Васька Змей? Что случилось с ним после войны? – возбужденно спросил Иван. – Неужели он нигде не оставил своих следов?
– Через неделю после бойни город взяли красные. Эпидемии уже не было, а про переговоры никто вспоминать не хотел. Тогда сочинили легенду о том, что целая армия колчаковцев окружила членов
– Теперь понятно, теперь мне все понятно! – Иван взял мать за руку и пристально посмотрел ей в глаза. – Мама, я сразу почувствовал, что здесь что-то не так. И природа, и люди. Даже в школе на каждом шагу творится сущая чертовщина!
Елизавета Андреевна недовольно посмотрела на сына и, обращаясь к Снегову, твердо сказала:
– Сергей Олегович, я благодарю вас за помощь, но прошу вас больше к подобным темам не возвращаться.
– Почему? – искренне удивился Снегов. – Это просто история…
– У Вани и так сложности в школе. Ему здесь жить, и не стоит растравлять его воображение давнишними выдумками. Было или не было, к чему ворошить прошлое? Нам надо жить настоящим, сегодняшним днем, а не вникать в мистификации прошлого.
– Мама, ну как ты не понимаешь! – лицо Ивана вспыхнуло. Он с надеждой посмотрел на Снегова и спросил. – Вы расскажете, почему в нашей школе на всех стенах висят колдовские маски? Вы же в ней проработали много лет!
– Довольно! Хватит! – Елизавета Андреевна резко встала. – Сергей Олегович, у Вани и без этих глупых россказней был приступ. Ему надо отдыхать. Не могли бы вы пройти к себе в комнату?!
Снегов поднялся и, слегка поклонившись, пошел к выходу.
– Постойте, куда вы? – закричал Иван. – А как же история школы? Я должен, должен понять, что в ней происходит!
– После, Ваня. Обо всем поговорим после твоего выздоровления.
– Вы обещаете? Мне очень важно знать!
– Обещаю, – сказал Сергей Олегович, уже закрывая за собой дверь.
В комнате воцарилась тишина. Елизавета Андреевна рассеянно рассматривала рисунок на скатерти.
– Ты меня осуждаешь? – наконец спросила.
– Нет, мама, что ты, – Иван задумчиво крутил в руках ложку, повторяя: «Мечом и голодом, и мором и зверями…» Потом спросил: – Скажи, мама, а ведь наш сосед, правда, хороший человек? Он – другой, не такой, как все… У него даже первые буквы имени звучат как «СОС»!
Елизавета Андреевна улыбнулась:
– Конечно, хороший. Только странный, я бы сказала – чудной…
Глава 3
ПРОБУЖДЕНИЕ ЗМЕЙ
Мы ошибаемся, когда говорим, что ничего в жизни не бывает окончательно. Вот и сейчас весна наступила действительно навсегда. По крайней мере, в этом году… Иван любовался причудливой игрой солнца в больших и маленьких лужах, еще вчера пришедших на землю снегом с небес.