Заклинатель джиннов
Шрифт:
Так и текли мои серые будни, овеянные ветрами да метелями, согретые визитами друзей, слегка подкрашенные зимними пейзажами, той неброской акварельной красотой, какую являет неравнодушному взгляду заснеженный город.
Но мне было этого мало. Что-то творилось со мной; пустынные воды моей жизни остывали, покрывались льдом, и я барахтался в них, мечтая выбраться из серого, холодного, обыденного в синий теплый океан, где на горизонте встают острова с пальмами и золотым песком, а на тех островах – вечный праздник: солнце сияет, вьются флаги, и смуглые стройные девушки подносят путнику орхидеи и кокосовое молоко в половинке ореха. Впрочем, кокосы и орхидеи не такая уж невидаль – их продавали в ближайшем универсаме, но вот смуглых девушек там я не встречал. А какой же без них праздник?
Пустые мечты, разумеется… сон… сказка… Но так мне ее не хватало – до боли, до скрежета зубовного, до ломоты в костях! А тут еще этот проклятый синяк на боку…
Имелся, однако, способ умчаться за грань реальности.
Сказка – из редкостных товаров, и не всякому выпало прожить жизнь так, чтобы, умирая, он мог признаться: мне повезло, я коснулся сказки. Был героем, спасал принцесс, палил из бластера в чудовищ, карал злодеев и удостоился рыцарских шпор; а под конец лучшая из девушек отдала мне руку и сердце, когда я приплыл за ней на бригантине с алыми парусами. Но эти сожаления о сказочном и несбывшемся – дело минувшее, если у вас есть компьютер и контактный шлем с креслом. Дорогие игрушки, согласен; они поглотили всю сумму, что лежала на родительских счетах, плюс мою последнюю кембриджскую стипендию. Я мог бы вполне обойтись без таких завитушек и прибабахов, ведь для серьезной работы они не нужны. Ни вокодер со стереофоническими колонками, ни операционные пульты, встроенные в подлокотники, ни браслеты, ни шлем, даривший иллюзии и миражи… Но мне очень хотелось, и я себя уговорил.
Это была непростая процедура, учитывая состояние моих финансов. Но мудрецы говорят: life is not all beer and scittles [19] , и они правы. Руководствуясь этим советом, я изгнал всякие мысли о развлечениях, об играх, обычных фильмах и лентах FR [20] ; я сказал себе – как специалист специалисту, – что просто обязан следить за новейшими достижениями своего ремесла. Операционное кресло, со всем, что к нему прилагалось, как раз и было таким достижением; с его помощью я мог проникнуть в Сеть в любом избранном мною обличье и повстречаться с другими Масками [21] , мог проследить за процессом вычислений, воспринимая его как звуковой и визуальный ряд, мог даже в какой-то степени объединиться душой с компьютером, подсказать ему и направить по верному пути. Такие подсказки необходимы при решении некорректных задач, но самый обычный пульт позволяет ввести их и отследить действия программы. Кресло, однако, удобнее; оно преобразует виртуальный компьютерный мир в символы и звуки, доступные человеческому восприятию.
19
Life is not all beer and scittles – жизнь – это не только пиво и кегли (прим. ред.).
20
Ленты FR – Full Reality Movies, фильмы полного присутствия, транслируемые с помощью контактного модуля. У нас их называют по-разному – туфта, фуфло и фульрики; я предпочитаю последний термин (прим. Сергея Невлюдова).
21
Маска – прежде этот термин означал, что некий программный модуль «маскируется» – то есть должен отработать лишь при выполнении определенного условия; теперь Масками называют те обличья, порой гротескные и фантастические, в которых абоненты Сети являются друг другу в виртуальном пространстве. Разумеется, это всего лишь игра, занятие для неофитов, а не для серьезных людей. Поэтому я редко лазаю в Сеть в облике курчавого черного пуделя (прим. Сергея Невлюдова).
Итак, я приобрел кресло, браслеты и шлем и пару недель болтался в Сети, знакомясь воочию с монстрами, что проживают на главных ее магистралях и в каждом занюханном тупичке. Потом мне это надоело. Ведь я не «чайник», чтоб исходить восторженным паром при виде перемножаемых матриц! Не вид меня интересует, а результат, и чтоб поскорее и поточнее!
Ныне все вернулось на круги свои: к программе я подключаюсь редко, в Сеть лазаю от случая к случаю, зато наслаждаюсь фульриками.
Вот это сказка и праздник! Вернее, приемлемый суррогат того и другого. Пока без тактильных ощущений, но я полагаю, оно и к лучшему – целее будешь, ввязавшись в какую-нибудь авантюру. Опять же гаремные страсти… Смотреть на них весьма утомительно для одинокого мужчины, а если еще и чувствовать, то без инфаркта не обойдешься! Словом, всему есть свой предел и своя граница, в том числе и киношному прогрессу.
Фульриков не так уж много, но сделаны они на совесть, хоть без затей и по привычным голливудским образцам. Главное же, что их не надо воровать, ломая пароли и заметая преступный след; их производит «Даймонд Проперти», та самая фирма, где разработаны кресло и шлем, и рассылает бесплатно. Само собой, при том условии, что шлем с креслом оплачены звонкой монетой. Как говорится, what one loses on the swinge one makes up on the roundabouts – что потеряли на качелях, возьмем на каруселях.
В январских поступлениях фульриков значились четыре позиции: две мочилки, одна Возбуждалка и одна расслабиловка. Согласно моей классификации, мочилки – это сплошной кишкодрал и яйцерез; там стреляют, бьют и потрошат ста сорока способами, причем сперва плохие парни перекрывают кислород хорошим, а под конец хорошие чистят фейс плохим. Сказки, конечно, но черные, и я их не люблю, хотя и просматриваю временами – перед кафедральным семинаром. Чтобы, значит, взъяриться и добавить адреналинчика в кровь… Но этим вечером мне хотелось иных сказок. К тому же была среда, и вчерашний семинар, не кафедральный, а лабораторный, прошел в полном благолепии: Ник с Диком (докладывали о своих магистерских трудах, и все были так зачарованы их потрясающим сходством, что дело обошлось без каверз и подковырок, даже со стороны Басалаева. Возбуждалку я тоже смотреть не хотел. Эта группа дифференцировалась от скромных сосалок-обжималок до откровенных трахалок, и выяснив, что полученный мной шедевр называется «Лесбиянки в финской бане», я его забраковал. Не в том я был настроении, чтоб париться с лесбиянками; и вообще это занятие министров и прокуроров, а не научных сотрудников. Оставалась лишь расслабиловка. Обычно это нежные мультфильмы про русалочек и Дюймовочек, но в данном случае сюжет был позабавней: подругу Крутого Уокера, рейнджера из Техаса, похитил некий джинн с электронными мозгами, правитель роботов, свирепых, как павианы в период течки. Прятался этот монстр в каком-то лабиринте в созвездии Орион, и чтобы добраться до него, бедняга Уокер должен был облететь двадцать миров и сделать каждому роботу гуляш по почкам. Короче, полный отпад! Разум растворяется в сумерках чувств, а именно этого мне сейчас и не хватало.
Должен заметить – к чести «Даймонд Проперти», – что их интересы были шире секса, стрельбы и мультиков. Временами они подбрасывали мне махалки и молотилки в стиле Джеки Чана; иногда баловали скакалками-вестернами и страшилками – историями о честных налогоплательщиках, которых со смаком пожирают крокодилы, акулы и восставшие из гроба мертвецы. Страшилки всегда высылались в двух сериях, и тех бедолаг, которых не прикончили в первой, обычно доедали во второй. Я такому изобилию ужасов ничуть не удивлялся. Horror [22] – во всяком случае, до эпохи бен Ладена – был популярнейшим жанром в Штатах; жили там хорошо, спокойно, а сытая жизнь скучна, если не перемежается легким испугом. У нас же все наоборот; как говорил отец, недолгий кайф торчков на перманентном фоне страха. Такие вот сказки… Если вдуматься, все они черные, и у нас, и за океаном, ибо мир в нынешние времена неделим и един, как Глобальная Сеть; или спасемся вместе, или вместе погибнем. И в случае фатального исхода останутся после нас компьютеры, и будут они командовать другими машинами, попроще, гонять из банка в банк разнообразную цифирь, делить и умножать и упражняться в вариационном исчислении… И это будет лишено всяческого смысла. Однако надежда на спасение во мне угасла не совсем, и поддерживает ее «Даймонд Проперти», моя дорогая фабрика электронных грез. Ведь занялись же они мультфильмами! Значит, еще не рискуют пугать мочилками и страшилками малых детишек, таких как Олюшка, – и получается, что гуманизм им не чужд, равно как и другие благородные чувства. Например, доброта и любовь… Что спасет нас от ненависти и ужаса, от крокодилов-убийц, от кровожадных ниндзя, от мастеров кун-фу с тяжелыми кулаками, от графа Дракулы и наркомафии? Только любовь и доброта… Ну, возможно, Крутой Уокер чуть-чуть поможет… С этой мыслью я напялил шлем, уселся в кресло и поманил к себе Белладонну. Она не любит моих погружений; когда я часами сижу неподвижно, с опущенным забралом, вцепившись в подлокотники, это пугает ее. Наверное, ей мнится, что я уснул неестественным странным сном, или вовсе умер, или превратился в какое-то чудище с большой серой дыней вместо головы. Но на моих коленях она успокаивается; видно, чувствует, что я еще теплый, а значит, живой. Я пощекотал ее за ушком, коснулся сенсора голографической приставки и опустил забрало. Долгий протяжный аккорд, подобный свисту ветра в рибрежных скалах… Затем привычный мир исчез, растаял, растворился; теперьнадо мной шелестели пальмы, тянулся вверх гигантскийкрасноватый ствол секвойи, уходила вдаль полоска песчаного пляжа, усеянная народом, а за ней синел океан, спокойный и тихий, нежившийся под ласковым солнышком;по его аметистовым волнам скользили яхты с пестрыми парусами, а на них загорали девушки – те соблазнительные смуглянки, что подносят героям цветы и кока-колу в запотевших стаканах. Словом, вид был самый калифорнийский, и, узрев полузнакомые очертания далеких гор, я убедился, что действительно попал в Калифорнию, вместе с Дейвом Уокером и его подружкой. Может, они вкушали отдых в этом американском парадизе, а может, явились по делам – к примеру, искать мафиозных боссов или тайный склад гер-балайфа. Я полагал, что скоро это разъяснится.
22
Horror – жанр ужасов. Пословица о том, что лучше ужасный конец, чем ужас, без конца, непопулярна в Штатах; там любят ужасы – но только по телевизору (прим. Сергея Невлюдова)
Возникло лицо Уокера – крупным планом, на фоне океанских волн и бирюзовых небес. Был он почти как живой, что достигалось средствами компьютерной видеопластики; лишь приглядевшись, я отметил несомненный перебор. Слишком рыжие волосы, слишком резкие морщины у губ, слишком рельефные мышцы и столь выразительная мимика, какой не бывает у настоящих людей… Все-таки это была мультяшка-симулякр, хоть и выполненная с блеском. В прочих фильмах, в мочилках, страшилках и возбуждалках, играют живые актеры, но декорации тоже плод компьютерного дизайна, и сделаны они так тщательно, что от реальности не отличишь. С людьми сложнее; их еще не научились имитировать на все сто, хотя этот час близок и зависит лишь от быстродействия наших компьютеров. Воистину, программисты – боги и уступают Саваофу только в одном: миры, сотворенные ими, нельзя пощупать. Зато они творят их целыми пачками.
Крутой Уокер сидел в шезлонге, попивал лимонад и вел крутую беседу со своей блондинистой подружкой (длинные ноги, пышный бюст, губки бантиком и Ниагара золотых волос). Блондинке хотелось замуж, и Уокер со всей доходчивостью объяснял, что техасский рейнджер не годится на такое амплуа; он, дескать, повенчан с Фемидой, спать ложится с пистолетом и производит на божий свет не детишек, а исключительно протоколы. Подруга с этим активно не соглашалась и напирала на Дейва бюстом и интимными воспоминаниями. Такой вот у них получался разговор.
Тут грянул гром среди ясных небес, блеснула молния, и над пляжем завис НЛО самой зловещей наружности, класса «летающая сковорода». Народ взволновался, девушки завизжали, кто бросился к пальмам, кто – к океанским водам, а кто начал закапываться в песок, в частности одна симпатичная девчушка лет пяти, похожая на мою соседку, с таким же курносым носиком и огромными серыми глазищами. Тем временем НЛО выплюнул посадочные капсулы, они хищной стаей упали на пляж, извергнув команду роботов. Отвратительные твари: бронированные, но волосатые, с лазером во лбу и с ковбойским лассо в причинном месте. Этими арканами они принялись ловить рабов – и девушек-смуг-ляночек, и их бой-френдов, и детишек, и мамаш с папашами. Изловленных тащили к капсулам и отправляли в сковородку, попутно взрывая бензоколонки и вышибая мозги всем встречным и поперечным. Словом, зверствовали вовсю; это был тонкий сюжетный ход, чтоб оправдать самые жуткие меры возмездия, какие намечались в будущем. Уокер вытащил из плавок пистолет («специальный полицейский» сорок пятого калибра) и попытался дать отпор злодеям. Но пули отскакивали от их панцирей, а гранатомета под руками не случилось, так что Дейв мог полагаться лишь на свои кулаки. Он ринулся на ближайшего робота (тот вытаскивал из песка сероглазую девчушку), сшиб его с манипуляторов и начал отплясывать джигу на брюхе мерзавца. Диоды и триоды сыпались градом, робот жужжал, девчушка вопила, пятки Уокера сокрушали панцирь, а тем временем другой бронированный хмырь уволок его блондинку. Капсулы взлетели (все, кроме одной, принадлежавшей поверженному роботу), сковородка фыркнула огнем и скрылась, оставив в космосе отчетливый инверсионный след. Уокер почесал в затылке; лицо у него было огорченным и нерешительным, так как дальнейший расклад событий предусматривал несколько вариантов. Первый: продолжить распитие кока-колы; второй: устроить засаду на пляжах Майами, куда злодеи непременно явятся за новой партией рабов; третий: отправиться на мыс Канаверал и экспроприировать ракету, подготовленную для марсианской экспедиции; четвертый: обратить внимание, что отец спасенной девчушки, фермер Джо – из породы непризнанных гениев и у него в сарае за скотным двором спрятан такой звездолет, какой не снился фраерам из НАСА. Словом, имелись разнообразные возможности, и я решил, что Дейв нуждается в подсказке.
Одно движение пальца, и он твердым шагом направился к капсуле, прихватив пистолет и бутылочку кока-колы. Мы с ним быстро разобрались в управлении, нажали все нужные кнопки, дернули рычаги и взмыли в небеса. Инверсионный след был отлично виден, и вел он в первый из двадцати миров, какие предстояло посетить Уокеру, чтобы выручить свою подружку. Я надеялся, что он везде наведет порядок, а под конец спустится в лабиринт и доберется до электронного джинна в самое пикантное мгновение, когда тот подкатит с гнусным предложением к блондинке.