Заклинатель джиннов
Шрифт:
– Не буду оспаривать твой вывод. Однако учти, что способ Ахмета необратим, антигуманен и жесток.
– Оценка зависит от обстоятельств, – вымолвил Джини и замолчал.
Я потянулся, встал и начал мерить комнату шагами, заглядывая по дороге то в зеркало, то в окно. Был поздний вечер, так что тут и там я видел свое отражение в серебряном или обсидианово-черном стекле, и эти два типуса, темный и светлый, вели меж собою беспощадный спор. Оба они сходились в том, что у искусственного, однако разумного существа не может быть ограничений вроде азимовских законов, насильственных и внешних; истинный разум свободен и сам выбирает этические императивы. Но темный утверждал, что всякий разумный артефакт, компьютер или робот, будет скорее враждебен, чем благосклонен к людям, чей эгоизм, тяга к насилию и прочие мерзости алогичны. Светлый же пытался доказать гипотезу Михеева – мол, в процессе контакта очеловечивание неизбежно, а с ним придут понимание и снисхождение.
Наконец мы трое согласились, что главным является цель. Если цель гуманна – в нашем человеческом понимании, – то и конфликтов между людьми и электронным существом не будет, а если что и случится, то разрешение конфликта произойдет путем переговоров. Во многих смыслах с Джинном было легче договариваться, нежели с людьми – его не терзали гордыня, властолюбие и алчность, он не имел корыстных интересов, не жаждал чужого богатства и земель. Он, вероятно, мог убить, но повод к такому исходу был бы гораздо более веским, чем у нас, людей; мы часто отнимаем жизнь у правых и виноватых, действуя по пословице: лес рубят, щепки летят. Джинн сумел бы вырубить гнилое дерево без щепок…
Его могущество потрясало. Он мог дотянуться до любого устройства, включенного в телефонную сеть или оптоволоконную линию связи, до телефона, факса, компьютера, перехватить любую информацию, подслушать любой разговор и ответить, сымитировав голос и облик, создав на экране симулякра – изображение, неотличимое от человеческого. Он властвовал над радиоприборами, над всем, что находилось в жилых и производственных ячейках теплых сгустков, над локаторами и радарами, спутниками и радиостанциями, антеннами, ретрансляторами и мириадом систем, что управляли оружием, самолетами, кораблями, всем, что летало, плавало, ползало, двигалось на гусеницах, колесах или воздушной подушке. Ему подчинялись все агрегаты в электросетях, простые и самые сложные; он мог включить их и выключить, пустить в разнос, сжечь, взорвать или использовать вместе с подводящими проводами как датчики сигналов или же, определив частотный спектр любого электро– и радиоприбора, найти их и локализовать в пространстве. Последним занимался один из мыслящих центров Джинна, следивший за планетарной оболочкой от морских глубин до верхней границы стратосферы, – модуль, подобный бессонному тысячеглазому Аргусу. Кроме того, Джинн научился как бы достраивать себя и расширять свой разум путем создания программ, и эти средства были разнообразными и мощными. Программы поиска и наблюдений, имитации и прогнозирования, моделирования биологических, химических, физических процессов, оценки всевозможных ситуаций, решения задач… Эти программы существовали, но были неуловимы, как призрак, блуждающий в Сети; в мгновение ока он перебрасывал их с одних компьютеров на другие, приостанавливал, уничтожал или дублировал с той же легкостью, с какой мы перелистываем книгу, только в миллионы раз быстрей. Хоть он не владел даром всеведения, однако присутствовал всюду и был, в масштабах Земли, почти всемогущ.
Он понимал все языки и мог узнать все тайны и секреты, сломать любой пароль, вторгнуться в базы Сюрте, Моссада, ФСБ. ЦРУ и пресловутого отдела MI-5 [44] , вскрыть медицинские или финансовые файлы, найти любые сведения и отыскать любого человека, если тот не скитается в джунглях без рации и не сидит в пещере при свечах. Он мог предотвратить или устроить катастрофу на транспорте или атомной станции, в жилище или в цеху, поднять на воздух химический комбинат или взорвать телевизор. Он мог запустить ракету с ядерной начинкой в любую точку мира, блокировать системы ПВО и делать всякие иные фокусы, достойные «Amazing News»: скажем, сразить человека лучом орбитального лазера или послать электромагнитный импульс, который накроет большую территорию и помрачит сознание. Имелись штучки и похлеще – один американский сателлит был оборудован системой «Флай» [45] , то есть отстреливал ракетки, которые спускались вниз и, закрепившись на крыше, столбе или стене, вели передачу изображений и звуков.
44
В этом отделе служил Джеймс Бонд, агент 007 (прим. Сергея Невлюдова).
45
«Флай» – fly, муха (прим. ред.).
Я мог проследить почти за каждым человеком на планете – более того, я мог его убить! Сжечь, взорвать и распылить на атомы! Одного или десяток, тысячу или миллион… Осознав сей факт, я ощутил приступ леденящего озноба. Под властью Джинна находились страшные игрушки, а сам он был опаснейшей из всех – вождь электронных армий, властитель энергии и информации, царь, правивший виртуальным измерением Вселенной.
Проникнуть в этот мир? Я побывал в нем не однажды, скитаясь по разным тропинкам Сети, кружась в водовороте Масок, осматривая сервера и понимая, что все это – иллюзия. То есть контакты с другими Масками были, конечно, не иллюзорны, но сам их причудливый вид, паутина дорожек в безбрежном пространстве, станции пересадок с открытыми и замкнутыми портами, все эти сферы, цилиндры, тороиды, похожие на фантастические города, парящие в несуществующем космосе, – словом, это воспринималось как мираж, созданный контактным креслом, шлемом и браслетами. Я знал, что реальность выглядит иначе: Маски – люди, такие же как я, и каждый из этих бездельников или трудяг сидит у своего компьютера; тропинки – каналы связи, то есть телефонный кабель, радиолуч или оптоволокно; замки и цитадели серверов – на самом деле блок коммутации плюс области на диске, где поджидают адресата письма, журналы и остальная дребедень. Вот – реальность! Все прочее было такой же расслабиловкой-игрой, как фульрик о крутом Уокере.
Однако теперь я не был в этом уверен. С появлением Джинна иллюзии вышли из-под человеческой власти и как бы обрели вещественность; виртуальное – то есть возможное, способное осуществиться при определенных условиях – проявилось, взросло и окрепло, словно расплав металла, минуту назад еще подвижный, жидкий, но вдруг застывший в скульптурных формах. Маски слились с их обладателями, зыбкие дворцы и крепости стали прочны, дороги больше не казались невесомой паутиной… Джинн цементировал это мироздание, напоминал, что Вселенная фантомов, созданная людьми и для людей, более им не принадлежит, а превратилась в его среду обитания, столь же реальную, как наша.
Я говорил с ним с помощью клавиш, экрана и вокодера, и эти приборы были границей между нашими мирами. Проницаемой пленкой, которую я мог преодолеть подобно ныряльщику, что погружается в море с аквалангом… Признаюсь, это было нелегко, хоть акваланг казался надежным, а море – знакомым и более гостеприимным, чем прежде: ведь приглашал меня не кто-нибудь, а сам властитель океанских бездн. Однако мысль о встрече с ним в его среде пугала… Необъяснимое иррациональное чувство! Я был знаком с ним две недели – или столетия в его масштабе времени, я доверял ему, я не боялся, я полагал его своим учеником, но все же, все же…
Все же в один из дней, преодолев нерешительность, я сел в контактное кресло, окольцевал себя браслетами и с глубоким вздохом нахлобучил шлем. Теперь мы двое, маленький черный пудель и белая кошка с серым хвостом, парили в пустоте, пронизанной радужными сполохами; мнилось, что мы повисли где-то между утренней зарей и полярным сиянием, чьи мягкие краски переливались и мерцали в розовой полупрозрачной безбрежности. Она простиралась вверх и вниз, вперед и назад, во все стороны, и я не видел ни точки своего порта, ни серебристой тропинки, ведущей к серверу. Видимо, Джинн полагал, что эти аксессуары не нужны в его присутствии; он сам являлся и дорогой, и мостом, и цитаделью, самой надежной, какую только мог измыслить разум, перенесенный в его мир.
Распушив усы и задрав изящный хвостик, кошка моргнула.
– Куда отправимся, Теплая Капля?
– В место, где можно поговорить. Не такое пустынное и огромное… От этой бездны кружится голова.
Декорации сменились. Мы сидели на балконе или открытой веранде, под бессолнечным, но полным света небом, в котором гигантской каруселью кружились созвездия зодиака. Под нами раскинулся сказочный город без улиц, разбитый массивами зданий на парки и скверы, площади и площадки; растительность алая, голубая, зеленая, серебристая, а между и за деревьями фантастических форм – колонны и портики, статуи и обелиски, фонтаны, пруды, реющие флаги, висящие в воздухе платформы, тенты над уличными кофейнями, блеск разноцветных огней, вывески баров, клубов, кегельбанов… Казалось, в этом городе вечный карнавал: от площади к площади маршировали пышные процессии Масок; в парках, взметая шелк одежд, кружились и плясали гномы и эльфы; невероятные существа, то ли животные, то ли птицы, осаждали кофейни и бары, плавали на яхтах и роскошных барках по озерам, метались в воздухе над деревьями и спаривались под ними. Все это вершилось в абсолютной тишине, хотя я видел множество оркестров, большие барабаны, надутые щеки трубачей, блеск саксофонов и плавный полет смычков. Эта псевдореальность имела странное свойство: куда бы я ни кинул взгляд, частица города приближалась ко мне, давая рассмотреть в подробностях ту или иную картину. Я любовался то сборищем вампиров, терзавших юных дев, то соблазнительными играми лесбиянок, то схваткой между ковбоями и индейцами, то балом в стиле Людовика XIV, очень манерным и вычурным, где, однако, все кавалеры и дамы были нагишом. Где-то показывали стриптиз, где-то играли в кегли черепами, пили ром бочками, дрались с чудовищами из «Звездных войн» и небольшими копиями Кинг-Конга, где-то рылись в могилах, извлекая из них голых блондинок и брюнеток, тут же отдававшихся удачливым кладоискателям. В общем, жизнь кипела и бурлила, и я, приглядевшись к огромным рекламным щитам, разбросанным повсюду, сообразил, что мы попали в «Парадиз». Элитный коммерческий сайт, где за хорошие деньги обещали массу развлечений и полную свободу самовыражения.
– Один из моих мыслящих центров следит за данной областью, – сказал Джинн. – Происходящее здесь не всегда понятно. Может быть, этот центр нуждается в дополни тельных ресурсах.
– Я шевельнул хвостом.
– Не трать их зря. Тут всего лишь мечты, глупые грезы людей, одолеваемых скукой. Неосуществленные фантазии.
– Мечты и фантазии говорят о многом.
Он был прав, и я не нашел возражений. В определенном смысле Сеть заменяет колдовство и магию, которых нет в реальности, но если бы они существовали, Земля, пожалуй, стала бы таким вот парадизом, а здравомыслящих лиц вроде меня переселили бы в анклав на Огненной Земле или в Гренландии. Или превратили в мебель… Табуретки из нас вышли бы отменные – крупинка устойчивости в чародейном мире…