Заклятие Химеры
Шрифт:
Комнату готовили к ремонту. Она должна была в скором времени превратиться в детскую.
Конни чуть не засмеялась, когда увидела, какую зеленую краску выбрала Эвелина. Она была точно такого же оттенка, что и пустоши по весне, во время буйного цветения трав.
— Очень мило, — сказала она, возвращаясь к своему занятию — обдиранию старых обоев. — А что ты собираешься делать вон с тем? — Она указала на банки с голубой краской, которые купил Мак.
— Их купил Мак, но цвет кажется мне ужасным, —
— Ну, не знаю, — весело сказала Конни, — красивый голубой цвет вроде бы свежий, напоминает о море.
— Но я уверена, что ребенок будет гораздо лучше себя чувствовать среди зелени, напоминающей о траве, — решительно сказала Эвелина, обмакивая кисть в свою краску и давая избытку жидкости стечь обратно в банку.
Конни поняла, что детская скоро превратится для Эвелины и Мака в новое поле семейных битв, если они не помирятся.
— Думаю, он боится, как бы ты не превратила малыша в посредника банши, если сделаешь все по-своему, — сказала Конни как можно тактичнее. — Вот почему он выдал тебе голубую краску.
— А что плохого в том, чтобы быть посредником банши? — резко спросила Эвелина.
— Ничего, — поспешно ответила Конни. — Но он хочет восстановить гармонию. Я бы не удивилась, если бы он попытался взять тебя поплавать с Кракеном, чтобы уравнять шансы.
— Странно, что ты так говоришь. — Эвелина уронила кисть в лоток для краски. — Я отказалась, конечно. Сказала ему, что уже слишком холодно для плавания, не говоря уже о том, чтобы вообще подходить близко к Кракену.
Она, казалось, погрузилась в размышления о Маке и будущем ребенке. Конни показалось, что сейчас хороший момент для того, чтобы предложить компромисс.
— Что ж, кто сказал, что комната должна быть однотонной? — спросила Конни. — Это как-то скучно! Почему бы не покрасить часть комнаты в зеленый, а часть — в голубой? Ты могла бы сделать стену пустоши и морскую стену.
— Знаешь, Конни, думаю, ты права. Но тогда тебе придется мне помочь. У меня от этого цвета начинается морская болезнь. Я буду красить зеленым.
— Договорились.
Они закончили готовить поверхности и начали красить. Конни наслаждалась мерными, успокаивающими движениями кистью вверх-вниз по стене, тем более что Эвелина рядом делала то же самое. Это было скорее похоже на обработку камней вместе с горным гномом.
— Ты что-нибудь знаешь о муже тети Сибиллы? — спросила она, вскоре опять обратившись мыслями к теме, которая занимала ее уже несколько месяцев.
Если Эвелина и была удивлена таким неожиданным началом разговора, то ничем этого не выдала.
— Ой, не так много: он погиб задолго до моего рождения.
— Разве Сибилла не говорила о нем? — не сдавалась
— Говорила, конечно. Она была очень в него влюблена, а ведь они были женаты всего шесть месяцев до его гибели.
— Как он погиб? Она рассказывала?
Эвелина отложила свою кисть.
— Я уже когда-то рассказывала тебе об этом. Его захватил Каллерво.
— Это все, что ты знаешь? — спросила Конни, притворившись, что не замечает подозрительного взгляда тетки.
— Конни, почему ты меня обо все этом расспрашиваешь?
— Я просто хочу знать. Думаю, что это может оказаться важным.
— Насколько важным? — Эвелина не торопилась возвращаться к работе. Она во все глаза смотрела на племянницу.
— Ты ведь знаешь, да? — ответила Конни, положив свою кисть на край банки и вытирая руки о старую рубашку, которую надела по такому случаю.
— Знаю о чем?
— О моем споре с Советом?
То, что Конни так долго старалась скрывать, наконец выплыло само собой.
Эвелина кивнула.
— И ты согласна с ними?
— Я согласна с тем, что ты не должна и думать о том, чтобы бросить вызов Каллерво, но…
— Но? — жадно переспросила Конни.
— Но я не думаю, что следует мешать тебе узнать все, что только можно, о том, как защищаться от него. Тебе уже приходилось сражаться с ним, и, как мне ни больно об этом говорить, вероятно, придется сделать это снова.
Конни почувствовала прилив благодарности к тете. Она жалела, что не поговорила с ней раньше. Ей не следовало забывать о том, что Эвелина первой выступила против решения Совета, когда Конни в прошлом году изгнали из Общества.
— И ты не будешь мне мешать? Не пожалуешься на меня?
Эвелина улыбнулась и снова взялась за кисть.
— Ты что, и правда думаешь, что живешь в доме, где каждый чуть что бежит в Общество трепать языком? Даже если бы я и не была согласна с тем, что ты делаешь, я никогда бы так не поступила. Я бы первым делом собрала твои вещички и отправила бы тебя к родителям. Это уберегло бы тебя от проблем.
Конни улыбнулась:
— Спасибо.
— Более того, я хочу помочь тебе. Я расскажу тебе все, что знаю о Джордже Брюэре, если это окажется полезным.
— Здорово! А что ты знаешь?
Эвелина вытащила из-под своей рабочей блузы пачку старых писем.
— Думаю, мы сегодня можем выкроить время, чтобы это обсудить. Если бы ты сама об этом не заговорила, я бы сделала. Поэтому захватила их с собой для тебя. — Она протянула Конни письма.
— Можно мне их прочитать? — спросила Конни.