Заклятие короля
Шрифт:
Нинн вздрогнула.
— Подождите, что?
— Поверь мне, дитя. Тебе понадобится связь. Он ведь твоя связь с этим миром, не так ли?
Нинн целую секунду смотрела куда-то в пол Клетки. Мышцы над лопатками напряглись. Она кивнула, но голос ее шуршал, как бумага, когда ей дались слова:
— Мы можем уже начать, чтоб скорее закончить?
Лето опустился на колени за ее спиной, раздвинул ноги, обхватывая ее бедра — почти повторил ту позу, в которой держал ее после того, как она сумела слезть со столба для порки. Ее кожа пахла потом и кровью. Здесь, в Клетке, его восприятие было свободно, обоняние
А затем все больше и больше. Детали наслаивались на детали. Он мог слышать, как замедляется и ускоряется ее сердце. Видеть, как тонкие волоски поднимаются иглами на ее обнаженном плече. Ощущать тепло ее тела каждой клеточкой своего. Его чувства тонули в ней.
Осторожно прикрывая грудью ее израненную спину, Лето соединил руки на животе Нинн. Она напряглась, вымучила выдох. Их пальцы переплелись. Он прижался лбом к ее шее, под едва заметным потеком запекшейся крови.
— Отлично, — сказала Улия. — Теперь начнем. Лето, береги ее.
Он не смотрел на каргу. Он был слишком занят частотой дыхания Нинн. Пока ритмы их дыхания не слились. Он никогда раньше не ощущал подобного, а последние услышанные слова бесконечным эхом повторялись внутри.
Береги ее.
Глава 16
Нинн не могла сохранять неподвижность. Голос той женщины, Улии, вдруг обрел силу и глубину звуков большого колокола, заставив Нинн погрузиться в глубины сознания. Последняя связная мысль позволила ей вцепиться в ладони Лето. Чтобы вновь ощутить близость. Единение. Его руки на ее руках. Бедра, обхватывающие ее ноги. Они сидели в позе любовников, отдыхающих после тяжелой задачи — в их случае, после попытки пережить доктора Астера.
Они не были любовниками, но уютная поза была как нельзя к месту.
Часть ее сознания все еще противилась идее подключить Лето к церемонии. Что, если какая-то часть ее личности выскользнет на свободу? Что, если Улия откроет и его разум и позволит ему увидеть все ее тайны? И он увидит, насколько она привыкла рассчитывать на него, даже хотеть его. Она вздрогнула. Он сильнее сжал ее пальцы.
Присутствие Лето было неизбежно. Предстояла опасная операция. Улия могла потерять связь с сознанием Нинн и оставить ее навсегда блуждать в темноте подсознания. Возможно, физический якорь — сила Лето, контакт тела с телом — могли помочь ей вернуться назад.
Они оба смотрели на Улию. Их кожа соприкасалась. Он горел, и она горела. Сильные руки Лето удерживали ее на месте. Сковывали, но придавали уверенности. Большие сильные руки, казалось, касаются всего ее тела. Или это просто фокус сознания. Она только вздохнула, когда он нашел способ прижаться ближе. Кончики пальцев, шея, щека.
В комнате было темно. Улия превратилась в бронзовый свет между висков Нинн. Ее морщинистое лицо, согбенная спина и протез ноги так и не проявились. Один только цвет, похожий на блеклую медь ее глаз. Нинн моргнула, внезапно потеряв ориентацию в пространстве.
И Лето тоже был там. Она не могла его видеть. Не могла никак ощутить — почувствовать запах, прикосновение, звук. Даже вкус. Ей хотелось вновь ощутить его вкус.
Шок заставил сопротивляться хватке Улии, оглушившей ее сознание. Но Лето держал ее крепче. Какой-то его элемент, неподвластный органам чувств. Где-то вне темноты он сжимал ее тело на полу тренировочной Клетки. Держал ее. Держал...
Что за печаль тебя мучит?
Нинн вздрогнула. Бронзовый свет стал ярче. Живая суть Улии обретала ее очертания и форму.
— Моего мужа убили. Король Дракона стоял и смотрел, как Астеры вырвали нас из нашего дома. Калеб был уже мертв, он остался на кухне. Моего сына пытали. Я здесь одна. Моей семьи больше нет.
Она заплакала даже внутри сознания. Горе здесь стало глубже. Беспредельным. Не было физических ограничений того, как громко она способна кричать, как сильно содрогаться от плача. Никто не мог увидеть ее, услышать, наказать за то, что она не сумела сдержаться. Доктор Астер использовал скальпель. Он же подал Хелликсу кнут.
Чего ты боишься?
Нинн швырнула ужасными картинами в свет, застывший по эту сторону ее лба. Худшими вариантами развития событий. Всеми кошмарами, которые снились ей больше года. Джек... о, благой Дракон. Джек по частям.И как он зовет ее.
Как плачет, как думает, что она его бросила. Как он умирает один, и как умирает она.
Чего еще ты боишься? Есть что-то еще. Глубже.
На поверхность всплыло старое воспоминание. Нинн задохнулась. Задергалась. Не будь она внутри собственного сознания, ее бы стошнило. Но здесь она могла лишь молча кричать, глядя на старое, очень старое преступление. Которое совершила сама.
Она воспользовалась своей силой. Когда ей было всего тринадцать. И дом был разрушен. А женщина мертва.
Некоторые вещи слишком опасно выпускать на поверхность.
Среди Тигони ее всегда подозревали в самом худшем, поскольку мама зачала ее с кем-то из клана Пендрей. Ей не доверяли. Если даже и возникли намеки на слабое доверие, то они были уничтожены тем взрывом. Куда потом пропала ее мать? Пропала... Пропала...
Нет... Погибла.
Нинн забилась от боли, пронзившей ее сознание, хлестнувшей, как кнут по ее спине. Они отняли у нее дар и заставили бояться его. Заставили думать, что ее способности не существовало. Большинство хотело изгнать ее, едва ли не физически уничтожить.
Так отпусти.
— Отпустить? У меня ничего не осталось! Зачем я здесь, если не ради сына?
Ты здесь, потому что у тебя нет выбора.
Уверенность проникала в нее все глубже и глубже. Струилась расплавленной лавой по ее венам, артериям, жгла капилляры.
— Нет выбора?
Нет выбора. Отпускай.
— Мой сын!
Вернется к тебе через год. Помнишь?
— Один год. — Сознание угасало. Даже эфемерное присутствие Лето поблекло и казалось далеким, словно взмах рукой с другой стороны бездны. — Я должна драться.