Заклятие короля

Пайпер Линдси

Лето промок от пота. И он не мог не сделать очередной, последней попытки.

— Сэр, я не могу ее высечь. Она будет моим партнером по бою. Это... Она никогда не простит мне настолько же­стокого наказания. Биться с ней в паре будет уже невоз­можно.

На миг медлительные и расчетливые серые глаза доктора Астера показались почти что добрыми. Он смог почти про­явить симпатию.

— Это весьма логично, Лето. И очень точно. Проводить порку этой женщины будешь не ты.

И он протянул кнут Хелликсу.

Лето прыгнул. Ничего не рассчитывая. Не думая о том, как его действия

могут отразиться на будущем его семьи. Он просто не мог позволить Хелликсу избить Нинн.

Он никогда не поступал так необдуманно. И никогда его попытки не приносили такого жалкого результата. Один из охранников выхватил напалмовый пистолет. Второй вски­нул перезаряженный шокер.

Чтобы справиться с Лето, им потребовалось десять минут и оба оружия.

Глава 14

Одри очнулась от собственного крика.

Она кричала уже несколько часов, даже во сне.

Булыжники боли то и дело били ее по голове. Спину, зад, бедра сжигало пламя, как будто рожденное самим Драконом. Между лопатками, чуть ниже ребер, у основания черепа, там, где, очевидно, были ожоги от электрошокера, зудело и дер­галось.

Она застонала. Голова была слишком тяжелой, чтобы ее поднять. Перестав бороться с силой земного притяжения, она врезалась лбом в неровное дерево. Наверное, все еще столб — тот самый столб для порки, где болью был пронизан каждый вдох, каждый вопль выдоха. Над тренировочной ареной был потушен свет или ей отказали глаза? Одри не могла разобрать­ся в своих изувеченных чувствах.

Пошевелиться снова, хоть когда-нибудь... казалось невоз­можным. Слишком сильна была боль. Которая никогда не прекратится.

Шум — шорох кожаных подошв — отдался паническим пульсом в оборванных нервах. Снова застонав, она начала бороться, бороться, чтобы начать двигаться. Запястья все еще были скованы. Цепь наверняка наброшена на крюк на вер­хушке столба. На остатках сил, которые неизвестно откуда брались, она уперлась коленями в столб. Напрягла вопящие мышцы пресса. Попыталась найти положение, в котором она бы не просто висела на цепи. Если ей удастся забраться по­выше, возможно, получится сбросить цепь с крюка.

Ей нужно было оружие. Кандалы могли бы им стать.

Лето был прав. Выйдя тогда с Килгором и попытавшись сыграть в его игры, она сама согласилась быть использован­ной. Возможно, месяцы, проведенные в лаборатории, откры­ли для нее эту возможность. Умоляя о жизни сына, она забы­ла о гордости. Она готова была на немыслимые унижения ради любого мелкого выигрыша. Какая разница, поддаться ли очередному извращенному ублюдку?

Этого больше не было. Она перестала быть перепуганной Одри МакЛарен. И даже почти что пристойной неофиткой. Доктор Астер передал кнут Хелликсу, и этот садист снова из­менил ее жизнь. Недели тренировок с Лето, его странной, не­оправданной веры в нее, сплелись вокруг ее ненависти и бо­ли. Создавая новую личность.

Она стала Нинн из клана Тигони. Телом и душой. И она задушит любого ублюдка, который попытается снова к ней прикоснуться.

Надеясь различить хоть что-то, кроме неясных теней, Нинн яростно заморгала.

Она не могла поверить в то, что лампы просто пригасили. Но была готова драться и наполо­вину ослепшей, если придется.

Вверх. Снова вверх — два рывка изо всех сил, которые в ней остались. Еще один дюйм. Дрожь. Все ее тело болело, но она старалась не думать об этом. Кожа под коленями бы­ла сорвана до крови, ноги и руки — в занозах, ладони и паль­цы — изрезаны о края столба.

Она дотянулась до крюка, до шанса причинить кому-то боль. Не только себе.

Кандалы и ошейник остались, но от столба удалось осво­бодиться. Она упала на пол. Ноги не держали, но ей удалось подняться в низкую защитную стойку. Обеими изорванны­ми руками вцепившись в цепь.

— Нинн.

Волнение от низкого, приглушенного голоса Лето пора­зило ее куда меньше, чем облегчение, которое она испытала.

— Где ты? — ахнула она.

Свет замерцал в дальней стороне арены. Между ними бы­ла Клетка. Постепенно ее глаза привыкли к слабому освеще­нию. Что ж, по крайней мере, она не ослепла, ее не изуродо­вали до конца. Слабое утешение, но других у нее просто не было. Остатки слабости были раздавлены в ней.

Лето неторопливо шагал к ней. С той же размеренностью и уверенностью, что кричали о его отношении к миру, непо­мерном эго и количестве побед. Но что-то изменилось. Она оставалась все в той же стойке и наблюдала. Он берег левую ногу — не хромал, но перемена была заметна. И в плечах то­же. Они были напряжены и приподняты к ошейнику, он слег­ка горбился, словно защищаясь.

Она ждала. Действительно пораженная. Она помнила...

Он прыгнул тогда на Хелликса или, возможно, целился в самого доктора. Она не знала его цели и, несмотря на всю его храбрость и стратегии битвы, сомневалась, что он сам ее осознавал. В нем кипела чистая ярость. Воспоминания о его драке возникли перед глазами во всех гротескных деталях. В Клетке он был непобедим. Эта уверенность позволяла ему напасть на любого противника, заранее зная итог.

Он действовал быстро, жестоко, чисто инстинктивно. Ра­ди нее. И это его подвело. Ярость дала ему силы стряхнуть охранников, но он превратился в животное. Он не помнил ни о стратегии боя, ни о естественных преимуществах Коро­ля Дракона перед людьми — вооруженными людьми.

А что было потом, когда ее сознание упорхнуло, как во­рон, которого спугнули? Он продолжал драться? И этим объ­яснялась его походка и напряженные плечи?

Она не знала, как к этому относиться. Все было слишком ново и неожиданно.

Он унижал ее перед Килгором. Он притащил ее на арену. Он отдал ее мучителям, смотрел, как ее, упавшую, изби­вают. Но он же советовал ей поберечь силы, и он попытался ее освободить.

Который из этих двух разных воинов сейчас подходил к ней?

Нинн перехватила цепь. Слабины хватало.

Но очередной резкий вдох закончился головокружением и темнотой.

Она рухнула лицом на бетонный пол. Подбородок разбил­ся в кровь. Яростный вопль рванулся из легких. Похоже, она так и останется здесь лежать. Опустошенная. Побежденная. Злая, как черт, но неспособная уже ни на что.