Заколдованная шкатулка
Шрифт:
Внезапно Катя поняла, что разговор идет о ней. На нее разом обрушились воспоминания…
Память всегда была ее счастьем и ее проклятием, она никогда ничего не забывала, помнила каждое лицо, которое видела хотя бы мельком, каждый пейзаж, промелькнувший в окне поезда. Это помогало ей как художнику, но вместе с тем перегружало ее мозг массой ненужных и бесполезных воспоминаний. Вот и теперь она отчетливо вспомнила, как стояла на переходе, как кто-то вдруг толкнул ее в спину, как она чудом выкатилась из-под колес мчащейся машины… Потом
И Катя мгновенно узнала его.
Этот человек сидел в метро напротив нее незадолго до того, как с ней произошел несчастный случай… Или вовсе не несчастный. Она рисовала этого человека. Сейчас он выглядел иначе — изменил внешность, надел парик, но Катю, с ее точным и профессиональным взглядом художника, непросто было обмануть.
Катя испугалась и закрыла глаза, притворившись спящей.
Мужчина подошел к девушке и, склонившись над ней, долго и внимательно смотрел на нее. Потом отошел в сторону, к стойке капельницы. Катя чуть приоткрыла глаза и увидела, как он воткнул в прозрачный пакет шприц, ввел розоватый раствор.
Катино сердце зашлось от страха, но она боялась выдать себя и не шевелилась, пока незнакомец не вышел из палаты.
А потом… потом ей стало так плохо, что она не могла пошевелиться. Она помнила только, что к ней в палату вошла женщина — ее лицо тоже было знакомо. Эта женщина что-то говорила, кого-то звала, но Кате было так плохо, что даже ее уникальная память дала сбой.
Вспомнив, как плохо ей тогда было, Катя невольно застонала.
— Смотрите-ка, она, кажется, приходит в себя!
Катя открыла глаза. Вслед за слухом к ней вернулось зрение.
Над ней действительно стояли двое — мужчина и женщина, врач и медсестра.
— Ну, и как мы себя чувствуем? — проговорил врач с фальшиво-приторной интонацией.
— Нормально, — отозвалась Катя хриплым, непрорезавшимся после дурноты голосом.
— Это замечательно. — Врач переглянулся с сестрой. — Ну, пока мы еще немножко полежим в реанимации, на всякий случай, а завтра, я думаю, вернемся в обычную палату.
— Что со мной было, доктор? — спросила Катя.
— Аллергия, — уверенно отозвался врач. — Почти у каждого человека в анамнезе есть аллергия на что-нибудь, и у вас — аллергия на некоторые успокаивающие лекарства. Поскольку вы поступили к нам по «Скорой», мы не знали этих особенностей…
«Ага, — подумала Катя, — сами только что говорили, что мне ввели в капельницу убойную дозу какого-то сильнодействующего препарата… К тому же я-то знаю, кто это сделал…»
— Ладно, мы вас покидаем, отдыхайте! — Врач неестественно улыбнулся и вместе с медсестрой покинул палату.
Катя расслабилась, прикрыла
Сначала она едва не погибла под колесами машины. Причем это точно не был несчастный случай: она хорошо помнила, что стояла на краю тротуара, дожидаясь, пока загорится зеленый сигнал, — и вдруг кто-то толкнул ее прямо на мостовую.
И потом уже здесь, в больнице, тот человек пытался убить ее, введя в капельницу какую-то дрянь. Уж это точно нельзя списать на несчастный случай.
Кто-то определенно хочет убить ее — но почему? Кому она помешала?
Катя сама не заметила, как задремала.
Впрочем, ненадолго: дверь палаты снова распахнулась, в нее вкатили каталку, с которой свешивалась тяжелая морщинистая рука и доносилось хриплое, затрудненное дыхание.
На соседнюю кровать переложили дородную старуху, поставили ей капельницу, подключили какие-то приборы.
Катя сделала вид, что спит.
Дыхание старухи на соседней койке стало тише и ровнее. Медики, которые суетились вокруг нее, успокоились и ушли.
В палате наступила тишина.
И тут Катя осознала, что в полудреме она приняла окончательное и бесповоротное решение: она должна покинуть больницу, покинуть как можно быстрее. От этого может зависеть ее жизнь. Ведь рано или поздно тот человек, который приходил сюда, чтобы ее убить, узнает о своей неудаче и вернется, чтобы завершить начатое.
Уйти, уйти отсюда!
Правда, она не знала, где раздобыть одежду, не знала, как добраться до дома, но подумала, что вопросы будет решать по мере их поступления.
Она оторвала пластырь, который придерживал иглу капельницы, выдернула эту иглу, села на кровати. И сразу же поняла, что переоценила свои силы. Голова кружилась, перед глазами плыли радужные пятна, в ушах бухало, как будто неподалеку забивали сваи.
Катя зажмурила глаза, несколько раз глубоко вдохнула. Тошнота и головокружение отступили, она сжала зубы и встала.
Палата качнулась, как палуба корабля, стены поплыли. Катя ухватилась за спинку кровати, снова глубоко вдохнула.
Нет, поняла девушка, в таком состоянии она далеко не уйдет. Возможно, с трудом доплетется до двери, выберется в коридор, но там силы наверняка оставят ее. Нужно хотя бы немного отлежаться, собраться с силами…
И тут с соседней койки до нее донесся едва слышный свистящий шепот:
— Милая, подойди ко мне!
Катя повернулась, взглянула на свою соседку.
Старуха немного приподнялась, ее выпуклые, коричневые, как два каштана, глаза лихорадочно блестели. Она смотрела на Катю умоляющим и в то же время властным взглядом.
— Позвать врача? — спросила Катя, невольно понизив голос.
— Нет-нет, не нужно! — прошелестела старуха. — Подойди ко мне, я должна тебе что-то сказать!
— Мне? — переспросила девушка.
— Да-да, тебе! — закивала старуха. — Подойди, милая!..