Заколдованная

Лоуэлл Элизабет

— А мне больше нравится соленый ветер и крик морских орлов, — услышала Эмбер слова Эрика.

— У тебя есть и это, и замок Каменного Кольца в придачу, — сказал Дункан.

— Да, пока я могу удерживать их в руках — они мои. На Спорных Землях у человека столько будущего, на сколько хватает его вооруженной мечом руки.

Дункан засмеялся.

— Блеск в твоих глазах говорит мне, что ты даже рад испытывать свою силу.

— В твоих глазах точно такой же блеск, — отпарировал Эрик.

Эмбер открыла глаза и с облегчением перевела дыхание. Эрик поддразнивал Дункана, как если бы разговаривал с другом.

— Да, — сказал Дункан. — Я люблю хорошую драку.

— Нет, — вмешалась Эмбер. — Я этого не позволю.

— Не позволишь чего? — спросил Эрик с невинным видом.

— Ты задумал, чтобы Дункан играл с тобой в твои воинственные игры!

— А ты согласен? — спросил Эрик Дункана.

— Дай мне меч — тогда и увидишь.

Сердце Эмбер сжалось от страха. Не успев подумать, она наклонилась вперед и вцепилась пальцами в запястье Дункана. В нее потоком хлынуло ощущение теплоты и абсолютности его мужского начала. Она оставила без внимания свои ответные ощущения, ибо страх, побудивший ее действовать, был едва ли не сильнее.

— Нет, — решительно сказала Эмбер. — Ты почти погиб тогда, во время грозы. Тебе еще рано драться, если в этом нет пока подлинной нужды.

Дункан заглянул в ее полные тревоги золотистые глаза и почувствовал, будто внутри у него развязался какой-то тугой узел. Хотя она избегала прикасаться к нему много дней подряд, он был ей глубоко не безразличен. Он так ясно читал это волнение у нее в глазах, что с трудом удержался, чтобы не разгладить поцелуями морщинки страха, окружавшие ее пухлые губы.

— Не тревожься, бесценная Эмбер, — прошептал Дункан возле самой ее щеки. — Меня не побить плохо обученным рыцарям.

Юмор Дункана, его страсть и полная уверенность в себе перетекали к Эмбер через прикосновение. Он ничуть не боялся померяться силами с лучшими бойцами, которых мог выставить Эрик.

Более того, Дункан даже предвкушал это с удовольствием, с каким голодный волк заглядывает в овчарню.

Эмбер с неохотой отпустила запястье Дункана. Хотя она больше не держала его, кончики ее пальцев все еще жадно льнули к его руке, и в затененных глубинах глаз отражалась мучившая ее жажда.

Дункан увидел томление у нее во взоре и почувствовал, как его охватывает пламя, вспыхнувшее в низу живота. Его пальцы накрыли ее пальцы и сжали их; он желал прикосновения с такой силой, которую не мог превозмочь.

Эрика, наблюдавшего эту сцену, обуревало смешанное чувство изумления и тревоги.

— Ты говорила мне, — сказал он Эмбер, — но я до конца так и не поверил. Прикосновение к нему не причиняет тебе боли. Оно… оно тебе приятно.

— Да. Очень.

Эрик перевел взгляд с лица Эмбер, на котором одновременно читались и радость, и грусть, на лицо Дункана. На нем выражение дерзкого вызова сочеталось с чувственным наслаждением и делало Дункана похожим сразу и на воина, и на влюбленного юношу.

— Я очень надеюсь, — раздельно сказал Эрик, обращаясь к Эмбер, — что Кассандра закончит гадание на рунных камнях раньше, чем мне придется выбирать между тем, что приятно тебе, и безопасностью Спорных Земель.

Эмбер задрожала от страха. Она закрыла глаза и ничего не сказала на это.

Но и не высвободила свои пальцы из сжимавшей их руки Дункана.

Сквозь туман до них донесся крик одного из рыцарей Эрика. Эрик и Дункан разом повернулись. Со стороны конюшен скакали четыре рыцаря, направляясь к тому месту, где стоял Эрик. Трое из них были Эрику знакомы. Четвертого он не знал.

Дункан выпрямился в седле и подался вперед, словно хотел рассмотреть их получше в густом клубящемся тумане. Трое из этих рыцарей были ему незнакомы.

Вид четвертого заставил тени памяти шевельнуться и сгуститься в нечто среднее между памятью и забвением.

Глава 6

Облака раздвинулись, позволяя бледному золоту солнечных лучей пролиться на пропитанную дождевой влагой землю. Зелень травы и деревьев ослепительно засверкала. Тусклый камень переливался, словно жемчуг. Древесная кора стала эбеново-черной. Капельки воды блестели на каждой поверхности, и от этого мерцания казалось, будто земля чему-то про себя посмеивается.

Эмбер совсем не разделяла этого скрытого веселья земли. Она почувствовала, как судорожно дернулись и задрожали тени воспоминаний Дункана — словно заворочался просыпавшийся в темной глубине дракон.

— Кто этот четвертый человек с ними? — спросила она у Эрика.

— Я не знаю, — ответил он.

— Так узнай.

Резкий, требовательный тон Эмбер удивил Эрика. А Дункана удивило ощущение того, как ее ногти впились в его запястье.

— Что-нибудь не так? — спросил Эрик.

Эмбер с опозданием поняла свою ошибку. Если окажется, что этот четвертый — действительно кто-то из прошлого Дункана, а сам Дункан — действительно тот враг, которого она боится, то своими неосторожными требованиями она поставила его в опасное положение.

— Нет, — сказала Эмбер, стараясь, чтобы голос ее звучал спокойно. — Просто мне становится не по себе, когда на Спорных Землях появляются незнакомые воины.

— То же говорит и Альфред, — сухо бросил Эрик. Улыбка Эмбер была лишь бледной тенью ее обычной улыбки, но заметил это только один Дункан.

Только ему было известно о впивающихся в его плоть ногтях Эмбер.

— Кто такой Альфред? — спросил Дункан.

— Один из моих лучших рыцарей. Он — на белом жеребце, рядом с незнакомцем.

— Альфред, — повторил Дункан, — запоминая этого человека.

— Альфред Лукавый, — поправила его Эмбер.

— Ты так и не простила его за то, что он назвал тебя колдуньей, — усмехнулся Эрик.

— Он сделал так, чтобы Церковь поверила ему. Эрик пожал плечами.

— Тот священник был просто жирный старый дурак.

— Этот «жирный старый дурак» наложил на меня лапы.

Эрик повернулся к Эмбер так быстро, что испугал свою лошадь.

— Что ты сказала?

— Священник искал союза с дьяволом через плотское познание меня, — ответила Эмбер. — Когда я отказала ему, он попробовал взять желаемое силой.