Заколдованный спектакль
Шрифт:
– Эх, а я тут!
– забыв о конспирации, воскликнул Артемка. Но спохватился и зашептал: - Ты и мой голос засчитай, слышишь? За Таню.
Я спрятал деньги и поспешил домой.
ПЕРВОЕ СОБРАНИЕ
Пешком я шел не больше семи верст. Меня так и подмывало броситься бежать, но я сдерживал себя, чтоб не вызвать подозрения. Побежал только тогда, когда с пригорка увидел в ложбине две хаты, окруженные высокими тополями. Это был хутор Сигиды, в котором хозяйничал брат одного из наших партизан. Заметив меня, он тотчас пошел в сарай, вывел оттуда двух взнузданных лошадей и тихонько свистнул. Из кукурузы вылез Ванюшка. Запыленный, в синей выцветшей рубашке, без пояса, босой, он походил на деревенского парня. Мы переглянулись, вскочили на лошадей и помчались по жнивью напрямик к Припекину.
– Видел?
– крикнул Ванюшка на скаку.
– Видел, - ответил я.
– Живы?
– Живы.
– Действуют?
– Ого!..
Командира мы нашли в амбаре. Там уже шло собрание молодежи. За столом, покрытым кумачом, стояла Таня. Вид у нее был торжественный и насмерть перепуганный: шутка ли, председательствовать впервые в жизни!
Я подошел к командиру, силясь казаться спокойным Видно, удавалось мне это плохо: командир взглянул, и в глазах его появилось то жесткое выражение, с каким он обыкновенно выслушивал неприятные вести.
Мы вышли на улицу.
– Ну?
– коротко спросил командир.
И пока я докладывал, он сердито сдвигал брови.
– Вот как! С двух сторон!
– со злой усмешкой проговорил он.
– Ну, это еще как удастся.
– Вот именно, - поддакнул я, сам удивляясь, куда вдруг исчезла моя тревога.
– А как он выгляди г, Артемка? Бодро?
– Ничего, - затрудняясь ответить точно, сказал я.
– Серьезный он был какой-то.
– И, вспомнив, добавил: - Он просил засчитать его голос за Таню.
– За Таню?
– Командир подумал.
– Да, она девушка достойная. Пока ее выбрали председателем собрания, а там и председателем союза выберем. Ну, пойдем. Кончится собрание, приходи ко мне. И Таню прихвати.
Мы вернулись в амбар. Вздрагивающим от волнения голосом Таня читала заявления, а собрание поднимало. руки и дружно голосовало.
Заявления были самые разнообразные:
"Я, Петр Кучеренко, буду жить и бороться, как учит товарищ Ленин, чтоб никогда больше не вернулись на наши трудовые шахты прежние хозяева-тунеядцы".
"Я, Денис Васильевич Шило, восемнадцати лет, из откатчиков, вступаю в союз рабочей молодежи и обещаю дойти с товарищами до самого коммунизма".
"Нет у меня ни отца, ни матери, из сиротскою дома я. Пусть же отцом моим будет товарищ Ленин, матерью - партия, а братьями и сестрами, - вы, дорогие говарищи. Семен Безродный, а за него, неграмотного, расписался Иван Брындин".
Не всех сразу принимали. Иного сначала отругивали, что не чистит винтовку или курит в дозоре. Досталось и Ванюшке Брындину. Ему даже поставили условие: чтоб перестал ругаться по всякому поводу.
Когда с заявлениями было покончено, командир сказал:
– А как насчет Артема Загоруйко? Он сейчас выполняет важное задание.
– Принять заглазно!
– ответило собрание. Командир лукаво улыбнулся:
– А я думал, может, возражать кто будет, так на этот случай приготовился рассказать, как Артемка от тюрьмы меня однажды спас.
– Ой, Дмитрий Дмитриевич, - хлопнула Таня в ладоши и даже порозовела вся, - расскажите! Это так интересно!
– Расскажите!.. Расскажите!..
– поддержали ее ребята.
– Ну, если народ требует, расскажу.
Конечно, это была известная уже мне история, как Артемка спрятал нелегальные книги, только командир воспользовался случаем и заодно рассказал, как боролась партия с царизмом и как повела она за собой трудовой народ.
ВАЖНОЕ ЗАДАНИЕ
После собрания командир пошел на квартиру. Пока он советовался там с партийцами, мы с Таней сидели под окнами на скамье и разговаривали.
– Ты ж не забудь сказать Артемке, - в третий раз напоминала Таня, - что я его билет раньше всех подпишу.
– Не забуду
– А что он больше всего любит, ты не знаешь?
– Театр он здорово любит.
– Это само собой. А покушать что он любит?
– Покушать? А кто его знает!
– Как же ты не знаешь? А еще вместе росли.
– В детстве он воблу сушеную любил со свежими огурцами.
– Вобла что! Я ему пирог с яблоками испеку.
Я почему-то рассердился и сказал, что Таня, как председатель нашего союза, должна теперь думать не о пироге с яблоками, хотя бы и для Артемки, а о союзе я вообще о более серьезных вещах.
Тут Дукачев высунулся в окно и позвал нас к командиру.
Комната, которую занимал командир с Дукачевым, была раньше кабинетом управляющего рудником. Стены ее оклеены такими обоями, что сразу и не разберешь, бумага то или бронза. На стенах висели какие то дипломы и патенты, разрисованные золотыми гербами и медалями, а на одной стене даже сохранилось темное овальное пятно - след от царского портрета. Но командиру с Дукачевым все это было безразлично, и они прикрепили какие-то свои карты прямо на патенты и дипломы.
– Таня, - сказал командир, когда мы сели перед ним на скамейку и для приличия положили себе на колени руки ладонями книзу, - теперь ты руководитель всего нашего союза социалистической молодежи. У тебя очень важные обязанности. Слушай и ты, Костя. Жалко, Артемки нет, но с ним мы поговорим отдельно. Прежде всего вы должны...
– Командир встал и прошелся по комнате.
– Да, - сказал он самому себе и опять обратился к нам: - Прежде всего вы должны учесть всех неграмотных своих товарищей и за короткое время научить их писать и читать.