Закон бумеранга
Шрифт:
– Кто ты? – устало спросил Виталий.
– Юлька Ветлицкая! – ответила она.
Покровский наконец вспомнил, кого ему все время напоминал голос.
– Виталий, я виновата перед тобой и, если есть у тебя какие-нибудь проблемы, хочу помочь.
– А знаешь, – ответил молодой человек, – пожалуй, ты мне сможешь пригодиться. Подъезжай сейчас к ресторану «Генатаки»…
Покровский, сев за столик, осмотрел зал. Затем набрал комбинацию цифр с визитной карточки и приметил на другом конце зала, возле аквариума с рыбками, мужчину, который достал из футляра, висевшего у него на поясе, мобильник.
– Бо он! – указал Виталий.
– Котяра! – определила абонента Юлия по какой-то своей системе оценки.
Гордеев некоторое время решал, стоит ли отвечать. Номер на определителе высвечивался совершенно ему неизвестный. Затем все же поднес трубку к уху.
– Здравствуйте Юрий Петрович, – произнесла Юлия низким томным голосом.
– Здравствуйте, – несколько напряженным тоном ответил адвокат.
– Расслабьтесь, вы меня не знаете.
– Позвольте все же попробовать догадаться. У вас серьезная проблема и вы хотите, чтобы я избавил вас от тюрьмы?
– Почти угадали.
– Надо же, как неожиданно! – усмехнулся Гордеев.
– Представляете? – продолжила Юлия. – Мы сидим с вами в одном японском ресторане, едим суши, а я еще потягиваю кальян, беседуя с вами.
Гордеев настороженно огляделся, чувствуя подвох или розыгрыш.
– Вы сегодня весьма демократично одеты, – добавила Юлия, – в бежевых джинсах и клетчатой рубахе. А меня вы себе как представляете?
– Очень смутно, – ответил Юрий, осматривая всех дам ресторана. – А как вас узнать?
– Давайте подскажу, – томно произнесла Юлия. – У меня есть одна особая примета. Мимо меня невозможно пройти.
Гордеев поднялся и медленно пошел прогуливаться по ресторану. Покровский тихо встал и вышел за дверь, где остановился, наблюдая за происходящим. Наконец Гордеев остановился перед Юлией, что-то сказал или спросил и сразу сел за ее столик…
– Здравствуйте, Юрий, – улыбнулась девушка.
– Знаете, я уверен, что защищать вас будет для меня удовольствием.
– Знаю, – без тени скромности ответила девушка. – Я прекрасно знаю, как действую на мужчин, и пытаюсь спокойно смириться с этим. Вы никогда не думали, на что похожа жизнь красотки? На кошмар колобка! Каждый пытается спеть песенку и тут же съесть. Бо счастье, когда попадаются скромные, еще не разучившиеся краснеть люди. Они способны молча мучиться и страдать, но даже их выдают глаза. Бо просто невыносимо, когда тебе кричат глазами: «Жить без тебя не могу!» А сколько уродов, привыкших получать все, что захотел? Но я же не могу принадлежать всем! Поэтому приходится постоянно бороться за выживание. И оттого становишься маленьким злым зверьком, постоянно находящимся в готовности к отражению атаки. Я обречена жестоко относиться к прекрасным людям, главной виной которых оказался хороший вкус. Бо я говорю, чтобы вы понимали, с кем имеете дело, и не надеялись на скорую взаимность.
– Да, – вздохнул Гордеев. – Кстати, вас я как раз понять могу. Я давно не прикладываю усилий, чтобы завоевать женщину. Они сами проявляют инициативу и изобретательность. Бо в принципе замечательно, когда испытываешь к человеку симпатию, но меня нередко желают заполучить бесформенные монстры или дамы, годящиеся в матери! Вы думаете, мой кошмар лучше вашего?
Юлия, представив красавчика, преследуемого злыми ведьмами, весело рассмеялась. Они поняли друг друга и быстро нашли общий язык. По просьбе адвоката Юлия подробно и честно рассказала все. Несколько раз он удивленно поднимал на девушку глаза. А услышав фамилию Турецкий, едва не впал в прострацию. Наконец она закончила.
– Мне необходимо найти этого вашего Виталия Покровского, – подвел итог Гордеев. – Без его показаний картинку не склеить.
– Что-то мне подсказывает, что он вас сам найдет, как только вы покинете эти стены. У него в руках будет пакет с красной папкой.
– Да, кстати, а с бандой Нусрата это точно не вы разобрались?
– Конечно нет. Я и сама случайно об этом узнала. Правда, сказать, что я очень расстроилась по данному поводу, не могу.
Глава двадцать первая
ВСЕМУ НАСТУПАЕТ ПРЕДЕЛ…
Турецкий взглянул на часы: уже почти полдень. Срочно необходимы были заключения патологоанатома. Он решил дать поручение водителю съездить в морг за нужной бумагой. Пока Томочка вызывала служебный автомобиль, он сбежал вниз.
Александр Борисович вышел из проходной на Большую Дмитровку и тут же буквально нарвался на Жору со Светой.
– Какая неожиданность! – закричала Светлана, бросаясь к Александру. – Ты что, разве здесь сидишь?
– Нет, – собравшись с духом, ответил давно разучившийся верить в подобные счастливые случаи Турецкий. – Я здесь всего лишь работаю. А сидят у нас совсем в другом месте.
Рядом затормозила черная «Волга» с мигалкой на крыше. Турецкий облегченно вздохнул.
– Александр Борисович! – окликнул водитель.
– Иду. У меня к тебе важное дело, Светлана, но потом, – произнес, пытаясь вырваться из ее жарких рук, Турецкий. – Сейчас мне нужно срочно по служебной необходимости.
– Отлично! – заорала женщина. – Жора, давай затаскивай сумки в автомобиль! Саша, мы тоже с тобой!
– Света, я не могу. Я по делам и домой, возможно, попаду только под утро.
– Прекрасно! Мы тогда покатаемся с тобой по ночной Москве. А что дома-то делать? – втискиваясь на переднее сиденье, тараторила Светлана. – Телевизор мы и у себя смотреть можем.
Турецкий упал на заднее рядом с Жорой, сочувственно протянувшим руку: «Мол, видишь, с чем мне приходится жить?» – и распорядился:
– Давай до ближайшего метро!
– Саня, – сделала попытку обернуться назад Светлана и при этом нечаянно выбила коленом рычаг передач, – понимаешь, мы уже полдня на ногах! Сумки неподъемные понабивали. Ба долбаная Москва нас уже достала!
– А в метро у Светки начинаются приступы клептомании… – попытался оправдать наглость супруги Жора.
– Чего, чего? – переспросил Турецкий.
– Да ну его! Обычная клаустрофобия у меня! – разъяснила Светлана. – Неужели непонятно? Как увижу эти ваши ужасные движущиеся ступеньки, так и кажется, что они из меня фарш сделают. Подолгу стою, не могу решиться шагнуть. А люди все злые, орут, чтоб не загораживала проход. Самим-то хорошо! Привыкли!
«Волга» затормозила у метро. Водитель сочувственно молчал.