Закон Дарвина
Шрифт:
– Интересно. – Верещаев сел. – А ты-то что в Воронеже делал, а?
– Я? – поднял Ярцевский плечи, досадливо раздернул узел галстука. – Дарственную оформлял одному… хорошему человеку. Дарственную на автобус…
– М-да, – выдохнул Верещаев и потянулся было опять за книжкой, но замер – Дмитрий глядел на него странно, словно сомневался: говорить или нет. – Что такое? – чуть настороженно спросил писатель и даже оглядел себя сверху донизу.
– Послушай, Ольгерд, – неожиданно каким-то странным
Верещаев флегматично пожал плечами.
– Я в ней абсолютно не уверен, даже на горизонте не вижу, – спокойно заметил он. – Но очень рад, что ты в ней не сомневаешься.
– Не сомневаюсь, – совершенно уверенно подтвердил Ярцевский. – Вначале еще были сомнения, теперь нет. Меня волнует другое… – Он устроился удобнее. Верещаев слушал, заложив большие пальцы рук за ремень. Лицо его было несколько тревожным.
– Всякий раз, когда ты так говоришь, – медленно и тихо начал он, – ты ставишь перед собеседником неожиданные и не очень приятные вопросы… В чем дело на этот раз, если уж ты не сомневаешься в победе?
– Меня беспокоят очертания будущего мира, – витиевато, но серьезно заметил Ярцевский. – Тебе, например, ясно, что к прошлому возврата нет? – Верещаев слушал с непонятным лицом. – Нет возврата не только в… гм… демократию… – Ярцевский сделал гримасу, как будто понюхал дерьмо. – Нет возврата и в любимый тобой Советский Союз.
– Вот как… – Верещаев взглянул остро, жестко. – Любимый мной… А тобой?
– Не слишком, – так же жестко ответил Ярцевский.
– Там не любили юристов?
– Там не умели ценить людей.
Верещаев дернул углом рта:
– Так о чем ты?
– О контурах будущего.
Верещаев резко рассмеялся.
– Тебе это не кажется странным? В оккупированной стране с безразличным ко всему населением двое ничего толком еще не сделавших партизан-любителей сидят в полузаброшенной деревне и беседуют о контурах будущего.
– Нет, не кажется, – ровно и по-прежнему жестко ответил Ярцевский. – Как ты посмотришь на пост министра пропаганды, культуры и идеологии в Новой России?
Верещаев отчетливо потянул воздух сквозь зубы. Потом негромко спросил:
– После победы?
– Скорее всего – еще в процессе.
– Ты сошел с ума, Дима?
– Я? – Мужчины бросались репликами, как твердым тугим мячом. – Нет. Я совершенно серьезен.
– В чьем же правительстве? – спросил Верещаев.
– В правительстве Великого Князя. В моем, Ольгерд.
– Сссссссс, – Верещаев потянул сквозь зубы воздух и сел удобнее. Ответил, помолчав полминуты:
– Ты говоришь серьезно.
– Да.
– Но это значит, что ты и впрямь сошел с ума, Димка.
– А ты?
Ольгерд молча закусил уголок губы.
– Поверь тому,
Пораженный этой горячностью всегда спокойного и ироничного друга, Верещаев молча глядел на Ярцевского. А тот вздохнул, стащил галстук, повесил его на кончик начищенного ботиночного носка и, покачивая ногой (из-за двери к галстуку начал красться напряженный серый котенок), как ни в чем не бывало продолжал:
– А на данный момент мне нужен начальник разведки и отдела пропаганды.
Верещаев не успел отреагировать. Снаружи начался шум, что-то крикнул Арт, пробежали несколько человек, и мужчины выскочили на крыльцо…
…Парней лет по 17–20 было десятка полтора, тяжело нагруженных, похожих на туристов. Они явно отшагали немало километров по лесам, но были вполне бодры. С ними были и три девчонки. Федосов с каждым обнялся, издавая веселые нечленораздельные возгласы. Арт (с крысой на плече) светил рядом улыбкой, как маяк в тумане, – ясно было, что он их всех хорошо знает.
Ярцевский и Верещаев, стоя на крыльце, наблюдали эту картину. И Дмитрий вздрогнул, когда Ольгерд коснулся его плеча.
– Ну что ж, эта должность по мне, – сказал писатель. – Я о должности начальника разведки и пропаганды. А дальше – посмотрим.
Ярослав Найменов. Республика Тюркских Народов
Многие наверняка видели фильм «Звездный десант», снятый по книге Хайнлайна. И наверняка многие помнят тамошние выпуски новостей – прямо прыскающие рвением и преданностью своей стране, лопающиеся от оптимизма. Даже новости печальные там сообщались так, будто они мимолетны. Все вспомнили?
Вот такими же стали и новости американского правительства. Поправочка – почти такими же. Пропагандистская направленность в них была сплошь хреновая. Все – «взвейтесь» да «развейтесь». Меня, к примеру, очень бесил развевающийся флаг на заднем фоне текстовых сообщений.
А они были сплошь оптимистическими: «Уже 20 000 российских детей из неблагополучных семей обрели новую родину в США», «Американец из Калифорнии проявил широту души, удочерив трех детдомовских российских девочек 9, 10 и 11 лет». Была, правда, одна ме-е-е-е-елкая новостишка – где-то в городке Грязи русские террористы-националисты заставили жителей одного дома (конечно, рвавшихся в США) уйти в леса. «Был легко ранен один турецкий солдат, который закрыл собой старика».
Прочитав эту новость, я, честно говоря, усмехнулся. Не поверил.