Закон Дарвина
Шрифт:
Сашка сцепил пальцы под подбородком.
– Что? – спросил он коротко. Петька усмехнулся каким-то своим мыслям и то ли нехотя, то ли просто задумчиво ответил:
– Никогда потом не пожалеть, что изменил свою жизнь. Ну или, по крайней мере, не подавать виду, что жалеешь. А то иногда прямо кричат: «Хочу перемен!» – А потом хватаются за голову: – «Как же раньше хорошо жили, я же не этого просил!»
– А ты как изменил свою жизнь? – спросил Сашка. Петька снова усмехнулся:
– А откуда ты знаешь, что я ее изменил? Может, у меня хобби такое – по пустырям петь? –
– Понимаешь… – Сашка покусал губы. – Понимаешь, это есть у любой хорошей собаки. И она больше ни о чем не мечтает. Но я-то…
Он не договорил. Как-то не хотелось говорить: «Я же не собака!» Как-то это натянуто было, как будто из кино. Но Петька, похоже, догадался о недосказанном и тихо ответил:
– Ты даже представить себе не можешь, у скольких людей нет даже такого счастья. Собачьего. И сколько людей мечтают хотя бы об этом. Не собак – людей, и я не могу их обвинять… А если тебе этого мало, то учти – другая сторона счастья часто связана с отсутствием этой. Ну нечасто так получается, чтобы и теплый угол – и полет души. Закон природы.
– А у тебя совпало? – прямо спросил Сашка. Петька кивнул и добавил:
– Но я никому не пожелаю пройти через… впрочем, черт с ним, я не о себе. И кроме того, постоянно стараются отобрать то одно, то другое.
– Кто? – не понял Сашка. Петька изумленно поднял брови:
– А кто за тобой приезжал?
Сашка беспомощно открыл и закрыл рот. Ему на миг показалось, что Петька издевается. Но в глазах у того не было ничего – даже сочувствия. Потом он повернулся к стеклянной двери кафе:
– Вон, посмотри в зал. Смотри-смотри… Вон сидят двое мужичков. Что они тут делают? А они тут девочками торгуют. Не девушками, а именно девочками. С доставкой на дом. А вон… во-во-во, вон мент пошел! Думаешь, он не знает, чем они занимаются? Зна-ает… И за то имеет свой законный угол. Двадцать пять процентов. А вон стоят цыганские беженцы из Таджикистана, просят милостыньку у русских дураков и по совместительству впаривают им наркоту. С них имеет уже не дорожная милиция, а отдел по борьбе с этим самым делом. Трогательное единение душ. А вон висит стенд «РАЗЫСКИВАЮТСЯ» – вон, большими буквами с уклоном в церковнославянские. Кого там разыскивают? Вон пропавшие, «Жди меня» плакатик, Кваша умоляет помочь детишек найти – о, сколько детишек… и ни одного пока не нашли. Вон преступившие, видишь, такие бородатые – кто чего взорвал, кто где кого изрешетил… Этих наоборот – горстями гребут, только они все никак не кончаются. А вон пидоры пошли, аж целых двое. В смысле – эти, нетрадиционно ориентированные в зад… И куда ты в этом милом мире бежать собрался? Сиди и не чирикай. Ничего ведь не изменилось. Даже
Сашка, ошалело следивший за Петькиным пальцем, опомнился:
– Откуда ты все это знаешь?!
– А чего тут знать? – Петька потянулся. – Знаю.
– А ты сам… – Сашка потер лоб. – Ты кто?
– Опомнился. Раньше надо было спрашивать. Я агент торговцев органами. Все. Приехали, Сань, – и он развел руками так, что Сашка, напрягшийся от настоящего страха, расслабился. – Здрыснул? – Он прищелкнул языком. – То-то и оно… А вот ты никогда не задумывался, кто во всем этом виноват? Во всем этом? – И он, сделав широкий жест, включающий в себя большую часть земного шара, с интересом уставился на Сашку.
– Нннуу… – Сашка искренне пожал плечами. – Преступники.
– А откуда они взялись? От грязи, что ли? – допытывался Петька.
– Да откуда я знаю, чего пристал?! – рассердился Сашка. Петька засмеялся:
– Не сердись, но это интересно. Человек говорит: ой, у меня жизнь плохая. А когда его спросишь почему, отвечает – преступники. Или – террористы. Или еще круче – судьба такая у меня. А совсем круто – что у Россиитакая судьба.
– А кто виноват? – спросил Сашка, поостыв. Ему в самом деле стало интересно. – Эти? Масоны?
– Злые силы, – серьезно сказал Петька. – Не, я тебе точно говорю. Хочешь – называй масонами, хочешь – администрацией президента, хочешь – Всемирной торговой организацией. Один хрен – все это злые силы, которые хотят погубить Россию.
– Ты больной, что ли? – спросил Сашка. – Какая администрация президента…
– А кто тебя увезти хотел? – невинно поинтересовался Петька. – Американцы, что ли?
Сашка приоткрыл рот. Петька спросил:
– Ты знаешь, что такое бубонная чума? – Сашка покачал головой. – Это такая болезнь… В общем, она внешне выражается в том, что на коже у человека появляются такие язвы. Бубоны называются.
– А! – вспомнил Сашка. – Это я читал. В Средние века их еще «розами» называли, да?
– Да… Ну вот и представь себе врача, который у чумного больного лечит эти самые бубоны. Вскрывает их, промывает, очищает, перевязывает, зашивает… Но ведь бубоны – это не болезнь. Это только следствие того, что происходит внутри организма, внешнее проявление, понимаешь? И лечить-то надо весь организм – в целом. А еще лучше лечением не ограничиваться, а и профилактику проводить, чтобы заразы не было. Как говорил один средневековый лекарь, «Хватай дубье – и бей крысье». То есть – уничтожай источник заразы.
– А он где? – слегка ошарашенно спросил Сашка.
– Ну… у чумы он – крысы. А так, по жизни… – Петька покривил губы. – По жизни он все то, что нам сейчас пытаются подать как нормальный ход событий. В нашем мире крысы не просто заражают людей – они нами правят. Да еще и напоказ эти бубоны залечивают и кричат: «Во, смотрите, как мы с болезнью боремся! Ух как строго боремся!» А могут еще от насморка начать лечить, когда человек от чумы умирает… И тоже кричать, что они больного спасают.