Закон Дарвина

Ростислав Олег

«Да, надо решаться, – не вполне ясно для себя самого подумал Сашка. – Надо. Иначе навсегда будет то, что сегодня весь день. Серая осень. Три месяца осени можно вытерпеть. Но не всю жизнь. Это слишком много…»

У него на глазах хлеб меняли на кровь. У него на руках Умирала любовь! Божий храм стал ларьком По продаже свечей… Дом его под замком — И душа без ключей! Почитай

его мысли Да загляни в его песни… Сбрось покуда спесь — Он недолгий здесь гость! И в бессонные ночи — Если больше нет мочи — Он хлебнет кваску и забьет в тоску гвоздь!

Парень пел, наклонив щеку к гитаре и чуть потряхивая головой. Но в какой-то момент поднял лицо – и Сашка понял, что глядит он прямо на него. Непонятно. Но не неприятно. Скорее оценивающе.

«Да», – подумал Сашка.

– А зажались в загон и не такие умы… Но, похоже, что он Счастлив больше, чем мы… Он, конечно же, псих, Он родился в раю! Он лечит души других, Позабыв про свою… Он лечит души других, Позабыв про свою! Почитай его мысли Да загляни в его песни… Сбрось покуда спесь — Он недолгий здесь гость! Ох, бессонные ночи! Если больше нет мочи — Он хлебнет кваску и забьет в тоску гвоздь! Он не любит болтать. Он все помнит. Он – псих [11] .

11

Слова В. Третьякова.

Гитарист встал и без дальнейших слов пошел в темноту. Никто ничего не сказал ему. И никто ничего не сказал, когда Сашка почти сразу поднялся тоже и почти побежал следом…

…Парень стоял в каком-то десятке шагов, неразличимый в тени большого дерева. И Сашка подскочил и рванулся, когда тот положил руку ему на плечо и остановил:

– Ну и зачем ты за мной идешь?

– Блин! – Сашка с трудом перевел дыхание. Сердце трепыхалось в горле. – Так же кони можно двинуть…

– Ну… – тот пожал плечами. – Вообще-то я не настаивал на том, чтобы ты за мной ходил. А кстати – это вопрос. Зачем ты за мной пошел-то?

– Возьми… – Сашка перевел дыхание и в этот миг ощутил, до чего дебильно прозвучат его слова. Ему сделалось страшно стыдно, но он все-таки с трудом договорил: – Возьми меня с собой…

И увидел, как брови гитариста чуть поднялись.

«Сейчас он скажет, что идет домой, – подумал Сашка. – Что идет домой и там у него родаки, которые давно о нем беспокоятся. И что у него нет времени. И уж конечно, ему некуда и незачем меня брать».

Сейчас

он скажет это.

Гитарист пожал плечами:

– Пошли, – безразлично произнес он…

…Эта улица была более-менее жилой. Более-менее – потому что в одном или двух местах светились поздние (да нет, ранние – четвертый час!) огни и навстречу попалась ранняя (а скорее – поздняя) гоп-компания из трех человек. Один из них начал зажигать со слов: «Закурить…», но молчаливый спутник напрягшегося Сашки равнодушно спросил: Что?» – и… и гопник молча свалил в сторону. Оттуда донеслось возмущенное «Ну ты че?!» и ответ: «Да это, знаете, как-то, это, блин, типа…»

– А куда мы идем? – спросил Сашка. Гитарист посмотрел на него с настоящим изумлением.

– Я иду пить кофе на вокзал, – ответил он. – А ты вроде бы со мной.

– Ну… да. – Сашка посмотрел на быстро светлеющее небо. – Да. Только у меня денег нет на кофе.

– У меня есть, – безразлично ответил спутник Сашки. И вдруг протянул руку, локтем отодвинув чехол гитары: – Петька.

– Сашка. Полыванов. – Сашка пожал руку и удивился, какие сильные у гитариста пальцы. Да и сам он оказался постарше, чем казалось на первый взгляд, – лет шестнадцати или около того.

Петька кивнул и опять замолчал.

На улицу вступало летнее утро. Здешний железнодорожный вокзал Сашка знал, но они вышли к нему откуда-то с тыла, перебрались через пути и, пройдя через ровно гудящий людскими голосами зал, вошли в небольшое пустое кафе со «стоячими» столикам. За окном проползал, медленно погромыхивая, товарняк. Сашка туповато следил за ним, когда в его пальцы толкнулась ручка, и он, вздрогнув, увидел, что Петька вернулся с двумя чашками кофе.

– Черный, – сказал он, ставя гитару к ноге. – Пьешь? – Сашка кивнул, но пить не спешил – не хотел жечься. А вот Петька с удовольствием сделал большой глоток и предложил: – Ну, рассказывай.

– О чем? – искренне удивился Сашка.

– Почему сбежал из дома? – уточнил Петька, снова отпив кофе.

– Из дома… – Сашка криво усмехнулся, но про себя подумал, что этот парень догадлив. – Был бы он. Дом.

– С родителями поссорился, что ли? – Петька цепко окинул взглядом Сашку. Так цепко, что тому это не понравилось и он вызывающе вздернул подбородок. – Ты ведь не беспризорник и даже не детдомовский. Брось. Не обижайся, даже если отлупили.

– У меня больше нет родителей, – сказал Сашка.

В горле встал комок. Сашка опустил голову. Не хватало еще позорно разреветься перед этим незнакомым фактически парнем… Но Петька сказал сам:

– Расскажи, если хочешь. Что случилось?..

…Когда Сашка закончил говорить, Петька спросил:

– Ну а сейчас ты куда шел? В смысле ночью?

– Никуда, – тихо ответил Сашка.

– Ну а все-таки. Вот что ты думал делать? – неожиданно весело спросил Петька.

Сашка вяло шевельнул плечом.

– Да я не знаю… – Его внезапно охватила равнодушная усталость, как будто на плечи сбросили тяжелый сырой мешок. – Не знаю…

– Ты бы хотел жить по-другому? – Петька спрашивал с интересом.

– А разве это можно? – безнадежно ответил Сашка. Ему вдруг снова стало совершенно ясно, что Петька сейчас допьет кофе, скажет «Ну пока!» и пойдет домой. Но тот неожиданно ответил:

– Да понимаешь, Саш… – Петька помешал ложечкой в чашке с остатками кофе. – Тут вот какое дело. В принципе изменить свою жизнь не так уж сложно. Даже просто. Сложно-то другое.