Закон Дарвина
Шрифт:
– Вы! – вытаращился тот. – Сань, я тебя чисто не понимаю. Язык же. Полковник! Я орлов видел.
– Зоркий… – пробормотал Федосов. – Сахар, радость моя, посмотри вокруг, чтобы супостаты не подобрались. А ты, снайпер, – обратился он к Люфтвафе, – вяжи добычу… только шкуру пока не снимай, и вообще поосторожней, он явно не макдоналдсами питался… Арт, проверь этого, под «Хаммером», и будь к нему добр и ласков.
Распределив роли, Федосов первым сунулся в джип – посмотреть, что за груз на заднем сиденье.
Груз –
– Бандиты, что ли?
– Ну, как сказать… – глубокомысленно начал Федосов, но в этот момент просунувшийся сбоку Арт обиделся:
– Мы не бандиты, мы партизаны! – гордо заявил он и продолжил: – Я не был к нему добр и ласков, он сам помер, Сань… правда… этот, под джипом…
– Партизаны… – Старик покривил сизые губы. – Кому другому лапшу на уши вешайте. Нет никаких партизан… голыми руками взяли… – Он схватил ртом воздух, закашлялся, и Арт определил:
– Сердце… Сань, у меня в сумке валидол есть… и камфара. Дедуль, за что они тебя?
Старик хоть и прокашлялся, но не ответил. Хрипло дыша, он смотрел в склонившиеся над ним лица. Потом неожиданно повелительно спросил:
– Офицер?
– Был, – ответил Федосов.
– Пацану вели отойти.
– Укол бы…
– Не поможет, кончаюсь, – спокойно ответил старик. – Скорее, слышишь?
Федосов кивнул – Арт продемонстрировал оскорбленность недоверием, но исчез. Слышно было, как парни кантуют добычу и что-то выясняют насчет пленного. Старик помолчал еще несколько секунд, потом заговорил – тихо, но связно и внятно…
…Когда Федосов вылез из джипа, его ребята уже прошерстили убитых, оттащили за кусты полковника, успели написать на передке «Хаммера»: «Йа был пендос, и меня пробрал понос!» – и теперь смирно ждали.
– Умер, – буркнул Федосов. – Вытаскивайте, в лес отнесем, похороним.
– Сань, кто он был-то? – удивленно спросил Сахар…
…Все четверо, сняв кепи, стояли, наклонив головы, над неприметным холмиком в корнях древесного вывортня. На расчищенной от мха древесине Федосов ножом вырезал:
– И все.
– А теперь куда? – спросил Люфтвафа. Парни не выглядели особо расстроенными. Грустные лица они сделали потому, что грустен был их старший, не больше. Умершего они не знали, аббревиатура «ГРУ
– Сахар, Люфт, потащите пленного на базу. Сдадите Ментиле нашему, он игрушке обрадуется. Смотрите, чтобы не ушел (полковник лежал недалеко от коряги, симулируя бессознательность, хотя опытному глазу было видно, что он пришел в себя). – А мы с Артом прогуляемся, завтра вернемся, я думаю.
– Вдвоем? – недовольно произнес Сахар. – Угу, через пару часов этих всех искать начнут, а найдут вас, да?
– Не найдут, – отрезал Федосов. – Что за обсуждение приказов?
– Есть тащить на базу, – Люфтвафа толкнул приятеля локтем. Арт добавил:
– Ганзу покормите. Яблоками. И сахаром. И…
– И икры ему намажем на хвост, – пообещал Люфтвафа. – Красной.
– Он кабачковую любит, – невозмутимо ответил Арт.
За долгие-долгие предыдущие годы Арт научился доверять Федосову, как сын доверяет строгому и любящему отцу или как боец доверяет отличному командиру. Поэтому парень не сказал ни слова, пока они шли в глубь леса, забирая куда-то в глубь усманских болот. Причем Федосов то и дело сверялся с картой, исчерканной свежими пометками, – Арт мог покляться, что до разговора со стариком в джипе пометок не было.
Солнце решительно стало прятаться за верхушки чахоточных деревьев, когда Федосов удивленно-радостно хрюкнул и сказал – произнес первое слово за восемь часов пути:
– Пришли, кажется.
Арту хотелось надеяться, что это так. Он вымок по уши и выше, устал как собака, а ноги одеревенели (вода в болоте оказалась холодной, сволочь…) и не сгибались в коленях. Впрочем… куда это «пришли»? Парень завертел головой, не видя ничего, что могло бы сойти за цель этого странного молчаливого рейда. Кусты из воды торчат. Чахлые деревца, ненамного лучше этих кустов. Островки, похожие на кочки, на которых эти деревца растут, точнее – существуют. Нечто, похожее на избушку, между двух холмов, на склонах которых алеют роскошные мухоморищи. Интересно, какой идиот построил избушку на болоте? Наверное, кордон был, а потом все заболотилось, вот и получилось так.
Странно, но Федосов отчетливо нервничал. И был похож на человека, который чего-то ждет – и не верит, что это, ожидаемое, вообще возможно.
– Нам сюда, – буркнул он и захлюпал по трясине к избушке, вблизи окончательно напоминавшей развалину: стены перекошены, на дранковой крыше – настоящая подушка сырого мха.
– А что здесь? – без особого интереса наконец задал вопрос Арт, булькая следом и думая о крысе – как там она? Он и не ожидал, что Федосов ответит. Но тот ответил: