Закон обратного отсчета
Шрифт:
Свернув в третью комнату, Джен сталкивается лицом к лицу со своим отражением. Фокус застает врасплох. Стоило сделать шаг внутрь комнаты, как образ размножился, обернувшись, Джен едва не теряется в двойной рекурсии — вторая стена, прозрачная со стороны «библиотеки», отсюда задернута зеркалом и мириады инквизиторов держат Джена на мушке с обеих сторон.
Мать твою. Понятно, почему тесная клетка кажется огромной и пустой.
Сняв чезет с предохранителя, Джен осматривает черноту потолка и отступает за перегородку. Ворон на посту, Рита наизготовку, Джа и Падре с оружием в руках настороже. Джен показывает, что собирается сделать,
Ни осколков, ни звона. От удара, который вышел глухим и упругим, словно по металлу, по стене ползет глубокая трещина. Подцепив стволом рваный край, Джен отдирает кусок покрытия, затем еще и еще, освобождает влажную от сырости бетонную стену до наглухо запечатанной двери. Чугун дверного полотна проржавел, зазора между ним и косяком почти не осталось, черная плесень законопатила щели. Через эту дверь давно никто не выбирался наружу.
На обратной дороге через лабиринт Джен методично разбивает все зеркальные поверхности больше для разрядки, нежели желая убедиться, что за ними глухие стены, а не потайные комнаты.
— Он здесь, — говорит Ворон, когда Джен возвращается, и кивает на спрятанную в стене с интерклюдом дверь. — Видимо, санузел. Открывается внутрь.
Нет там уже санузла. Джен и рад бы в лучших традициях боевиков девяностых выбить дверь пинком, наставить пушку промеж глаз сидящему на толчке Отшельнику и проорать что-то в духе «руки вверх мазафака». Но сейчас не тот случай.
— Заходим в той же очередности, — отступив на пару шагов, Джен берет на мушку центр дверного проема. — Открывай.
Прижавшись спиной к стене и вытянув руку, Ворон осторожно толкает дверь внутрь. Легкая, она поддается сразу, послушно распахивается настежь. Внутри — никого. Черные глухие стены, развороченные канализационные трубы аккуратно сложены в углу. Посреди пола идеально квадратный спуск с земляными ступеньками к недрам Логова, откуда и доносится навязчивый многоголосый гул.
Джен спускается первым.
Глава 23
Колючий холод просачивается под теплую куртку, под пропотевшую футболку. В горле першит. Изнуряющий гул и запах старых елочных игрушек, принесенных с мороза, Джену не к месту лезет в душу черная тоска по семье. Видел бы его сейчас отец, так и не ставшего законопослушным гражданином. В полутемном подвале из-за угла льется яркий свет и половиком ложится под ноги. Дождавшись, пока все спустятся, Джен выглядывает за поворот, часто моргает, привыкая к ярким лампам, и, выставив перед собой пушку, шагает в зарево.
Нужно совсем одуреть от изоляции, чтобы жить в зазеркалье. Логика пространства пасует перед бесконечной рекурсией, редкие гематитовые стены вырастают и переходят сами в себя, замыкаются коридорами с картин Эшера. Стоит сделать шаг, как оказываешься в толпе доппельгангеров, и каждый из них целится тебе в грудь. Мозг путается, подступает тошнота.
— У меня уже эйсоптрофобия на подходе, — Джа кладет руку на плечо инквизитора, щурится от скачущего по отражениям света. — Воистину, одиночество — одна из худших пыток. И не имеет ничего общего с уединением.
— Как его здесь найти? — спрашивает Рита растеряно.
— Ты, — обращается Ворон к замыкающему процессию Падре, — борозду в бетоне сделать можешь? Нужен трек. Иначе заблудимся.
Падре
Выбрав направление, они движутся по коридору, стараясь касаться одежды друг друга, чтобы не потеряться — иногда прямо посередине коридора возникают зеркальные перегородки, из-за них легко разминуться. По уговору Джен следит за периметром, Ворон — за траекторией их движения и задает вектор. На одном из поворотов Джен спохватывается, перестав чувствовать локоть пророка рядом.
— Джа? — все сто тысяч отражений инквизитора крутятся на месте. — Джа, где ты?
Пророка нет ни в одной из плоскостей. Кровь стучит в висках, горячий пот стекает за ворот, Джен разбивает одно из зеркал, будто Джа может оказаться за ним, но видит лишь глухую стену.
— Он только что был здесь, — уверяет Падре. — Я об него запинался постоянно.
— Идем назад до первой развилки, — предлагает Ворон. — Он далеко уйти не мог.
Они возвращаются к перегородке, разрезавшей коридор на две ленты, и идут другим путем, Падре рисует вилку на полу, отметив перекресток цифрой «один», как точку отсчета. Бесконечные повороты петляют без логики, мобильный Джена непрерывно ищет сеть, чтобы дозвониться пророку, выкрикнутое имя эхом возвращается назад, притянув за собой шлейф нарастающего гула. Глаза слезятся, высматривая в отражениях любое движение, инквизитор забывает моргать. От отчаянья Джен бьет зеркала, сопровождающие их путь. Плевать на эффект неожиданности, на самого Отшельника тоже, сначала нужно найти Джа, а потом, если попадется, свернуть башку зарвавшемуся старикану.
Очередная амальгама ссыпается крупными обломками к ногам, краем глаза Джен замечает кровь — на одной руке костяшки сбиты, на другой порез во все ребро ладони, но боли он не чувствует. Стены идут рябью, пол качается, под испуганный возглас Риты Джен приваливается к шершавой стене, оседает по ней с противным шорохом. Риски перед глазами мелькают блеснами. В голове стоит шум, он усиливается, меняет тональность, группируется в знакомый голос.
«Где я?»
Оглушительное шипение бьет в слуховой центр мозга.
«Где я?»
«Где я?!»
«Раз, раз» — плевком сквозь какофонию помех механический голос.
«Где ты, тварь?!»
«Извини, дружок, — натужно хрипит, — систему коммуникаций я не настраивал. Не с кем болтать было. Хорошо, что вообще динамик встроил на всякий случай. Сиди смирно и не дергайся, больно не будет».
«Где ты? И где я?!»
«Вот заладил. Мы на пороге исторического прорыва, а он как попугай — где я, где я. В мою юность тебе бы в рифму ответили. Не дергайся, я сказал! Электроды сдвинешь. Эх, надо было собрать аппаратуру посерьезнее. Если б я знал, что в лабораторию такой образец заглянет».
«Где я?»
«Сейчас будет чуток ярко, потом чуток громко. Зато мы поймем, как работает твоя голова. О, как… диффузная вспышка, а тут смещение… так-так… любопыыытно».
«Где я?»
Серая рябь перед глазами сливается в молочную пелену, на которой проступают блеклые пятна. Они сжимаются в силуэты, как в плохом фотоаппарате медленно настраивается резкость, пока, наконец, Джен не оказывается в просторной комнате перед нагромождением аппаратуры.
«Ты — новая ступень эволюции, мой мальчик. Мне приходилось подсаживать стимулятор в объект, чтобы разбудить волны, которые ты сам воспроизводишь. Интересно, как?»