Закон тени
Шрифт:
Лицо Маттео Корно обрело землисто-серый оттенок. Он быстро обежал глазами комнату, чтобы удостовериться, не услышал ли кто эти слова, но на них не обращали никакого внимания.
— Здесь никто ничего об этом не знает, — прошептал он умоляюще.
— И не узнает, даю слово, — торжественно произнес Пико. — Но я не за этим сюда приехал. Говорили, что Спада записал свои тайные знания в книгу. Что за книга?
— Я… не знаю. Этого он мне не доверил. У него были какие-то бумаги, но я никогда их не видел, клянусь! — забормотал Корно, и на его глаза набежала тень.
Похоже было, что он не обманывает.
Пико подошел к
— Скажи мне только одно: у вас получилось? Хоть однажды?
Корно поколебался, потом ответил:
— Никогда. Ни одно тело, над которым Джероламо Спада практиковал свои заклинания, не подало признаков жизни. Но он был уверен, что рано или поздно сможет соперничать со своим учителем.
— С учителем? С кем? Джероламо Спада, если не ошибаюсь, родом из Рима. И ты начинал учебу в этом городе. О ком идет речь?
— Об одном римском еврее, Менахеме Галеви. Спада говорил, что это один из ученейших людей нашего века. Он настолько углубился в мудрость своего древнего племени, что задумал бросить вызов Богу. Кончилось тем, что синедрион его отлучил и отобрал мантию раввина. Он стал изгоем для своих.
— Еврей… отлученный, — прошептал Пико в задумчивости.
Те же слова он слышал от Лоренцо.
— Что ж, похоже, Рим полон колдунами, и это под самым носом у инквизиции?
Корно рассмеялся. Реплика Пико сняла напряжение, и к парню вернулось прежнее ехидство, которым он славился в Парме.
— Идиоты! Да они дерьма не различат, даже его отведав! Возводят церкви и курят фимиам, а сами не подозревают, что под их ногами давно разверзлись двери ада!
— Что ты хочешь этим сказать?
— Там, где когда-то возвышалось святилище Изиды, есть камень. Его положили на этом месте еще во времена семи римских царей. Lapis Manilia камень Манилия, закрывает вход в царство мертвых. Рядом с ним назначают свои встречи колдуны. Джероламо Спада говорил, что именно там познал все свои тайны.
— Ты тоже веришь, что существует вход в загробный мир? И где же он находится? — вкрадчиво допытывался Пико.
Маттео кивнул.
— Я тебе уже сказал. В центре города, рядом с огромным круглым храмом всех богов.
— И что мне надо сделать, чтобы найти тех служителей тайных культов, о которых ты говоришь?
— В той части города есть гостиница «Овен». Там часто видели Спаду, когда он еще жил в Риме и общался с Менахемом. Говорили, что там и встречались многие из них, пока при Папе Павле Втором по Риму не прокатилась волна арестов. Но говорили также, что некоторым удалось сбежать. Иди туда и смотри в оба. Может, они все еще прячутся в тех местах. Если еврей Менахем жив, найди способ с ним встретиться. Это неподалеку от монастыря Сант-Иво, рядом с Пантеоном. Смотри, вот это стены Аурелиано, — объяснял он, проводя носком башмака линию по пыльному полу. Потом, нагнувшись, принялся пальцем обозначать главные улицы, изгиб Тибра, расположение холмов и основных памятников. — Поезжай вот по этой улице. Она ведет прямо от ворот, через которые въедешь в город. А теперь хватит об этом. Я давно выбросил все из головы, — отрезал студент, скривившись, и, пошарив под кроватью, вытащил оттуда фьяску.
— Тут у меня есть дух, который ни в чем не уступит демонам Джероламо Спады.
Пико отпил большой глоток. Крепкое и терпкое вино сразу согрело горло и растеклось приятным теплом по усталому
— Поздравляю, приятель, — улыбнулся Корно и тоже прильнул к фьяске. — Ты не забыл хороших падуанских привычек! А тот знаменитый фокус тебе еще удается?
— Гораздо лучше, когда помогает вино, — отозвался Пико, снова отобрав фьяску и припав к ней губами.
Глаза его заблестели, и он вызывающе взглянул на приятеля.
— Давай!
Маттео Корно прикрыл глаза, словно пытаясь вглядеться в какую-то неясную точку.
— «Чистилище», песнь тринадцатая, от двадцать второго стиха!
Пико глотнул еще и начал декламировать:
— «То, что как милю исчисляют тут, / Мы там прошли, не исчисляя дали, / Настолько воля ускоряла труд».
И прежде чем Маттео успел изумиться, принялся читать задом наперед, возвращаясь на несколько терцин назад.
Корно слушал, восхищенно мотая головой.
— Невероятно! Как тебе это удается?
— Сам не знаю. Я еще в детстве обнаружил у себя такую способность. Это умение в какой-то мере связано с тем, как сложились атомы, формируя мой мозг. Наверное, они были мягче воска, иначе образы и слова не отпечатывались бы у меня в памяти с такой четкостью.
— Ох, мне бы так! — воскликнул студент, утешаясь очередным глотком вина.
— А на что тебе? Лучшая подруга человека не Мнемозина, а Лета [30] . Долгая память — многие знания, а многие знания — многие печали.
30
Мнемозина в древнеримской мифологии — богиня памяти, Лета — река забвения.
Корно иронически взглянул на него, вытряхнув из фьяски последние капли.
— Ты нынче не в духе. Но у меня есть одно средство. В Падуе оно мигом излечивало тебя от меланхолии! Пошли, есть тут одна девушка, подружка студентов. Она живет неподалеку, я тебя познакомлю.
На дороге в Рим
С первыми лучами солнца Пико вернулся на виа Франчиджена и поехал дальше. Едва скрылись из виду стены Сиены, как небо стало свинцовым и короткими полосами полил ледяной дождь. Двигаться по раскисшей дороге стало труднее, и, когда вдали показалось озеро Больсена, он пришпорил коня, не обращая внимания на потоки воды, хлеставшие в лицо. Обнадеживая себя, что уже близко стены Витербо, он наконец подумал о теплой постели и горящем камине.
Джованни оказался на гребне цепочки холмов, что нарушали однообразие пейзажа. Под ним, как огромная змея, зажатая между скал из туфа, с подъема на спуск петляла Кассиева дорога. В низинах скапливались глубокие лужи, по краям долины виднелись следы оползней. Все свидетельствовало о запустении, пришедшем вместе с войной на границах.
Вдруг за поворотом путь ему преградила группа вооруженных всадников, похоже дозор. На легких доспехах Пико распознал герб ближайшего города.
Завидев его, тот, кто, видимо, был главным, резким рывком остановил коня прямо напротив.