Закон тени

Леони Джулио

— Спрячь ее в повозке и никому не показывай, — приказал юноша. Он злился на себя за пустые фантазии. — Я постараюсь убедить солдат, чтобы они никому не рассказывали о том, что видели, но честное слово таких людей измеряется немногими часами и количеством выпитых бокалов, — сказал он, глядя вслед удаляющемуся дозору. — А в первую очередь монетами. Поэтому проходите скорее, пока не поздно.

Вождь склонил голову.

— Я и мой народ перед тобой в долгу. Если будет нужда, приходи. Мы его вернем.

Пико рассеянно кивнул, покусывая губы. Из головы у него не выходил Тот.

Вождь

провожал глазами юношу, который удалялся по следу дозорного отряда и вскоре скрылся из виду. Потом подошел к своей повозке, украшенной флагом, и исчез внутри. Мирна двинулась за ним своей катящейся походкой, поднялась по крутой лестнице и свернулась у его ног.

— Они уехали, можете выходить, — прошептал он кому-то, кто прятался в глубине повозки за занавеской.

В складках ткани показалась рука с тонкими пальцами. Потом решительно отдернув занавеску, из-за нее вышла высокая женщина с длинными золотистыми волосами, которые в свете фонаря отливали медью. Дивной красоты лицо и нос с тонкими ноздрями озаряли голубые глаза. Женщина кинула вокруг быстрый взгляд, словно желая удостовериться, действительно ли никого нет, и медленно спрятала под красный плащ кинжал, который сжимала в руке. Она подошла к вождю и глубоко вздохнула. Только теперь можно было отдышаться после долгого неподвижного сидения.

При виде ее Мирна поднялась и подкатилась к ней. Женщина протянула руку и ласково погладила ее по одной из голов. Мирна всем существом потянулась к ней, подвывая от удовольствия. Вторая голова тоже старалась подлезть под ее пальцы.

— Они ничего не заметили? — спросила женщина.

— Нет, поверили моим словам. А может, хотели поскорей от нас избавиться, — заметил вождь, указывая на Мирну, продолжавшую тереться о руку женщины. — Вашу свиту тоже никто не увидел.

— А тот юноша, что показался главным… Он ведь был не из них.

Вождь отрицательно покачал головой.

— Вы его разглядели?

— Сквозь дырку в твоей повозке, когда он подошел поближе.

— Он тоже едет в Рим.

— Красивый юноша.

— Сильный, умеет сражаться. Такой может нам пригодиться. Но он опасен, что-то знает о книге и ищет ее, хотя, скорее всего, он ищет вас.

Женщина продолжала гладить Мирну по голове, потом резко наклонилась, словно ей пришла неожиданная мысль:

— Ты ведь видела его? Что мы должны с ним сделать?

Мирна потянулась к ней, и обе головы что-то наперебой зашептали. Вождь неподвижно наблюдал за ними, ожидая, пока кончится консилиум. Мирна снова отползла и улеглась у его ног, опершись на локти.

— Что вам ответила прорицательница?

Женщина глубоко задумалась.

— У него в душе тоже пустота. И пустота эта стремится заполниться красотой форм. Ты прав, он опасен. Ему суждено пересечь нашу дорогу, и мы еще повстречаемся с ним на распутье. Тогда ему придется выбирать: или он останется с нами, или окажется среди тех, кого мы должны убить.

Рим,

зал аудиенций понтифика

Сикст IV уже с час как спустился в зал аудиенций. Он успел выслушать доклады прелатов, членов Римского братства, которое управляло большинством городских церквей. Теперь он вполуха слушал последнего, высокого худого аббата, который путался в подробностях работ по реставрации своего дома. В этот момент кто-то появился в дверях.

Вошедший носил красную кардинальскую шапочку. Не обращая внимания на присутствующих, он двинулся по залу, подошел к папскому трону и нагнулся, чтобы поцеловать перстень на протянутой руке. Затем надменно огляделся вокруг. Он еще рта не раскрыл, а в зале уже будто прозвучал приказ. Все почтительно поклонились и потянулись к дверям.

— А вы, падре, останьтесь, — произнес кардинал и жестом остановил монаха в доминиканской рясе, который присутствовал при аудиенции, стоя в глубине зала.

Монах вернулся на место. Кардинал внимательным взглядом проводил спину последнего посетителя, за которым закрылась дверь.

— Родриго, сын наш! — благодушно пожурил его Папа, погрозив пальцем в перстнях. — Подожди, по крайней мере, пока займешь этот трон и получишь ключи от него, прежде чем открывать и закрывать высочайшие аудиенции. Или ты хочешь, чтобы снова начали говорить, что в Риме Христос властвует, Сикст правит, а Борджа располагает?

Родриго Борджа, вице-секретарь папской канцелярии, снова преклонил колени, но тут же поднялся, словно коленопреклоненная позиция была для него неестественна. Он отличался массивной неуклюжестью, но в тяжелых чертах лица и в больших беспокойных руках сквозила недюжинная внутренняя сила.

— Простите мое вторжение, ваше святейшество. Но, возможно, известия, принесенные мной, заслуживают большего внимания, чем те повседневные мелочи, которыми заполняют ваши уши. По этому поводу я попросил падре Джемма, главу коллегии инквизиторов, задержаться.

— Известия касаются инквизиции? — встревожился Папа. — Мало нам распрей среди аристократов, воровских шаек, шныряющих по дорогам, мало того что Неаполитанское королевство угрожает нашим границам, а Флоренция и Романья бесстыдно отказываются подчиняться нашим приказам! Так теперь нам приходится еще и следить за дурными головами, одержимыми демонами? Здесь, в наших стенах? Я полагал, что после буллы «Domine repulisti» нашего предшественника Павла еретики и безумцы остались только среди германских братьев!

— Его святейшество Павел Второй проделал достойный труд. Он расстроил ряды распутников и язычников, свивших себе гнездо в тени гробницы святого Петра, как колония гнусных насекомых. Коварные нечестивцы объединились в секту, которая стала рассадником пороков! Они дали ход церемониям поклонения ложным богам, быть может стремясь вытеснить Господа из Его города! Не прошло и пятнадцати лет с тех пор, как заговорщики заплатили за свое высокомерие тюрьмой и позором. Но Павел Второй был слишком великодушен, сохранив им жизнь, в то время как они заслуживали виселицы! — возразил кардинал, стиснув кулаки.