Закон трех отрицаний
Шрифт:
Доценко надоело стоять молча и изображать провинившегося подчиненного. Он страшно замерз, и ему захотелось поговорить. Может, согреется.
– Николай Александрович, похоже, Самсон правду говорит, – робко произнес он. – Но надо бы проверить.
– Проверим, – зловеще пообещал Селуянов. – Вот прямо сейчас и проверим. Кто на фирме главный? Кого можешь назвать, Самсон?
– Чуйков Игорь Васильевич, он главный. У него спросите, он все подтвердит.
– Спросим, не волнуйся. Еще кого знаешь?
– Еще Ахалая, Олег. Отчества не знаю.
– Это кто ж будет?
– Заместитель
– А телефончик Чуйкова?
– Не, это не ко мне. Фирма под Дроновым, а не под Русланом, мы так, помогаем только, услуги оказываем.
– А газета подтвердит? – снова вступил Доценко. – Или только фирма? Ты ж пойми, Самсон, нам твои слова проверить надо. Кто может подтвердить?
Насчет газеты Самсон ничего определенного сказать не мог и обратил вопрошающий взгляд на неподвижно стоящего напарника по имени Довлат.
– Довлат, чего молчишь? По газете – это к тебе вопрос.
Довлат молча достал из кармана визитную карточку владельца газеты и протянул Селуянову, очевидно, признав в нем главного. Селуянов спрятал карточку и строго взглянул на Самсона и Довлата.
– Ну смотрите, я все проверю, больно часто мне этот ваш Дронов стал попадаться. Нехорошо, некрасиво. Если что не так окажется, я вас найду. Вы же понимаете, что найду?
Те дружно и совершенно одинаково усмехнулись.
Разумеется, к Харченко они не пошли. Вернулись к машине Селуянова, и Николай сразу же включил печку, чтобы отогреть продрогшего Доценко, у которого уже зуб на зуб не попадал. У Коли куртка была дешевая и немодная, зато практичная и теплая, в ней можно было не бояться ни ветра, ни дождя, ни холода.
– Как же это Харченко так попал, – вслух рассуждал Николай, и непонятно было, то ли он сочувствует коллеге, то ли всерьез интересуется, как такое могло случиться.
– Да зарвался он, вот и все дела, – сердито пробурчал Миша, протягивая озябшие руки к источнику теплого воздуха. – Видел, в каком доме живет? На какие, позволь спросить, бабки он там квартиру купил? Небось поставил торговлю оперативной информацией на поток, десять процентов в производство пускает, а девяносто газетам продает. И не проверяет ни хрена, расслабился.
– Тормози, Миша, тормози. Чего ты завелся? Может, квартира на деньги жены куплена.
– Ох, наивный же ты, Колька, хоть и второй раз женат, – поддел его Михаил, процитировав недавно произнесенную фразу самого Селуянова. – Если у женщины есть такие бабки, то за каким чертом ей сдался нищий мент? Она себе получше мужа найдет. Твоя Валюшка вон в паспортной службе работает, моя Ирка вообще безработная, а у Харченко, выходит, принцесса шотландская, что ли?
– Нельзя быть таким циничным, – Коля изобразил учительскую строгость. – А если это любовь? Теперь смотри, что получается. У Харченко безвыходное положение, ему срочно нужны бабки, причем большие. Где он может их взять?
– У жены попросить, – ехидно подсказал Доценко. – Ты же уверен, что у него жена богатая.
– Значит, не такая уж богатая, раз не попросил. Еще у кого?
– Ты на Ларису намекаешь? Думаешь, он вспомнил, что его столетней давности невеста теперь замужем
– Ну, например, – неопределенно ответил Николай. – А что, чем плохая версия?
– Не по-мужски это, Коля. Ты сам подумай. Позвонить женщине, которая почти три года назад тебя бросила ради богатого мужика, растоптала твою любовь и на помойку выбросила? И не просто позвонить с вопросом, мол, как дела, а денег у нее попросить. Причем попросить просто так, в подарок, а не в долг, потому как отдавать не с чего. Ты можешь себе это представить?
– Не могу, – согласился Селуянов. – Но я могу представить другое. Он звонит ей в минуту отчаяния и рассказывает, как попал на бабки. Лариса, испытывая чувство вины за предательство, сама предлагает свою помощь. Сама, понимаешь?
– Да откуда у нее такая сумма? Ты что, Коля, окстись. Такие деньги надо со счета в банке снимать, а не из кармана вытаскивать. И потом, если бы у нее были такие бабки, муж об этом сказал бы. Мол, попросила или из домашнего сейфа украла.
– А если цацками? – предложил вариант Селуянов. – Муж делал Ларисе подарки, наверняка очень дорогие, особенно в период женитьбы. У нее вполне могут быть золото-платина-бриллианты на такую сумму.
– Это может быть, – оживился Миша. – Это идея. У нее есть цацки, и она предлагает Харченко их взять. Как быть с мужем, она потом придумает. К примеру, скажет, что унесла их в мастерскую для какой-то там надобности, а из мастерской их украли. Кражу инсценирует, это не вопрос. А что, Коляныч, гляди, как все сходится!
– Сходится. Лариса приносит побрякушки в мастерскую, чтобы отдать Харченко. И где они?
– Их взял убийца, Коля. Кто-то узнал, что она принесла в мастерскую большие ценности, пришел раньше Харченко, убил ее и все забрал.
– То есть ты уверен, что убийца – это не сам Харченко?
– Не знаю. Но ему-то зачем ее убивать? Где мотив?
– Чтобы долг не отдавать.
– Коля, не забывай, Харченко – наш коллега, он такой же мент, как мы с тобой. Он прекрасно понимает, что с цацками он запалится в первый же день. Убийство будет громкое, опись ювелирных изделий муж наверняка предоставит, Харченко нигде их продать не сможет. А если газета у него долг примет натурой, то после убийства и после первых же сообщений в прессе, где будут упомянуты ценности, ему эти цацки в морду швырнут и потребуют зеленые американские бумажки. Там тоже не дураки сидят. Тем паче их крышует Гамзат, а с ним шутить опасно, это все знают.
– Ладно, убедил, – Селуянов с наслаждением закурил, отодвинул сиденье и вытянул ноги. – Значит, кто-то должен был узнать про то, что Лариса принесла бриллианты в мастерскую. И еще этот «кто-то» должен был примерно знать, когда за ними придет Харченко. Он же не мог опоздать и явиться к месту преступления, когда там уже ничего ценного не останется. Давай думать, кто бы это мог быть.
– Давай думать, – согласился Доценко без энтузиазма.
Этот день был для него таким длинным… Кажется, трехчасовое ожидание в аэропорту было не сегодня, а на прошлой неделе. А день еще не закончился, и он собирался успеть поставить новые краны в новой квартире. Наверное, не успеет.