Закон вне закона
Шрифт:
Слинял, стало быть, Гоша с ближайшими соратниками, а оставшимся друганам строго наказал держать оборону: баррикаду со своей стороны соорудить, огневые точки оборудовать. Обнадежил скорой подмогой и полным разгромом врага. А уж тогда за все унижения и потери попируем на его косточках. И город ребятам обещал на три дня отдать. По праву победителя...
Разместились в лесной крепости так: руководство в тереме, боевики заняли подсобные строения. Кормились пока припасами из теремных погребов да охотой. Правда, с готовкой никак наладиться
А вот горничную не тронули - упорный слух был, что эта ладная молодуха опасной болезнью могла наградить. Может, и нарочно кто этот слух пустил, чтобы одному пользоваться, но рисковать пока никто не хотел...
В первый же день в теремной трапезной собрали расширенное совещание. И хотя официально председательствовал Ваня Заика, вел совещание, по сути, Семеныч.
Гоша Заречный первым высказался за немедленное обращение к соседям за помощью. На что Ваня рассвирепел:
– Ты что мелешь, парнек? Сообрази жопой: сколько мы потеряем!
– Он правильно говорит, - пристукнув ладонью, веско поддержал Гошу Семеныч.
– Если не свалим Серого, все потеряем.
Семеныч дальше всех глядел, он подлую задумку Серого почти сразу разгадал. Не остановится он, ему одного города мало- вперед смотрит. Если разом эту опасность не задавить, она по всей России кругами пойдет, волну погонит. И сметет эта волна все на своем пути. И люди захлебнутся, и корабли потонут.
– Я пойду в город, - проснулся Губернатор.
– Обращусь к народу. Народ меня выбрал. Он поддержит своего Губернато ра.
На него никто не обратил внимания. Губернатор и трезвый-то ничего не соображал. Кроме того, что ему в башку вбивали.
Гоша плеснул ему в стакан и даже не отмахнулся.
– Проси, Ваня, поддержки, объединяйся, - упрямо гудел Семеныч. Обещай щедро. Потом разберемся.
– Предлагай перемирие, - посоветовал Бывалый.
– Проси у Серого мост открыть. Мол, семьи у нас... А мы, мол, при окончательном договоре этот добрый шаг учтем.
– И что?
– презрительно ухмыльнулся Ваня.
– Пойдем по мосту сдаваться?
– Опять верное слово, не пропусти, Ваня, - шлепок ладонью по столу. Сдаться всегда успеем. Учиться надо. У Серого. Откроет мост - мы своих людей, невидных, по-тихому запустим в Слободу. А когда соберем силы и ударим, они нас с тыла поддержат. Как партизаны.
– Серый не откроет мост.
– Заставим.
– Семеныча двойная жизнь наперед думать приучила. Не просто это - одной рукой "за", а другой "против". Сердцем - за "красных", умом - за "белых".
– Серый нас чем сбил? Тем, что первый начал. По-научному - инициативу проявил, по своим правилам играть заставил. Надо эту инициативу у него перехватить...
– Туману много, - разозлился Ваня.
–
Семеныч продолжил, будто сам с собой советовался:
– Конский ход сделаем. Для войны не только разведка нужна, но и деньги. У нас их мало, большей частью в Слободе остались. Если Серый до них еще не добрался, то он и сам не богат. Вот так Семеныч мыслит. Конем пойдем. Не одно, так другое возьмем. Либо мост, либо деньги.
Семеныч в шахматы сроду не играл. Даже в шашки. И по наивности своей "вилку" конским ходом обозвал.
– Ты дело скажешь?
– взвился, не выдержав, Ваня.
– Сначала спрошу. В Слободе ребята у нас сильные есть? На все готовые?
– Махмуд с нами не ушел, - вставил Саксаул.
– Ему нельзя уйти. Крови на нем много. С моста скинули бы.
– Что за Махмуд такой?
– уточнил Семеныч. Не мог же он, в самом-то деле, все бандитские "кадры" знать.
– Мой человек. Его все боялись. Он как огонь беспощадный. Кровь любит. Пленников.
– Где он ходит?
– Куда горец от врага идет?
– философски заметил Саксаул, поглаживая смоляную с сединой бороду.
– В горы! Ловкий, как змея. Хитрый, как барс. Холодный, как кинжал. Быстрый, как пуля!..
– Хватит!
– прервал Ваня.
– Нарисовал уже. Как на него выйти?
Губернатор последнее слово уловил. Встал, оперся на стол, погрозил бровями одному ему известному врагу, губами постращал. И пошел к двери.
– Ты куда?
– ухватил его за полу пиджака Бывалый.
– Сиди.
Губернатор еще страшнее нахмурился.
– В город пойду. К народу. Обращение скажу. Мне опять поверят. Меня народ любит.
– Запереть его, что ли?
– Да пусть идет. Он же ворота не найдет, заблудится. Привык всю жизнь за холуями.
– Налей ему.
– Всю ночь ему наливать? Пусть идет.
– Дорогие горожане, - сказал Губернатор и вышел, расстегивая на ходу штаны.
Совещание, войдя в решающую фазу, продолжилось.
А когда оно закончилось, довольный Семеныч сказал: "Лады" и так ахнул ладонью в стол, что, будь сейчас на этом месте Серый, раздавил бы как муху.
А Губернатор все шел в город. Вдоль забора внутри крепости. По кругу. Все народ искал. Чтобы осчастливить своим обращением.
Но так и не нашел.
А жаль...
Горотдел. Инцидент
Позднее утро. Спокойно - час не криминальный. Ребята, не занятые в городе, бездельничают в отделе.
Мы с Волгиным в его кабинете обсуждаем очередные задачи, связанные с воспитанием у сотрудников чуткости и внимания к людям. Даже сострадания. Особенно к потерпевшим.
Дверь приоткрыта - иногда до нас доносится разговор в дежурке, на грани закипающего спора. Невольно прислушиваюсь.
Уверенный, напористый молодой голос доказывает, что настоящий мент должен быть прежде всего "крутым", потому что имеет дело с преступниками.