Законы отцов наших
Шрифт:
— Да, в этом заключалась суть моих предложений.
— Хорошо, а теперь скажите, пожалуйста, вы выдвигали эти предложения о внесении политической составляющей в деятельности «УЧС», о мобилизации голосов черного меньшинства, руководствуясь чисто альтруистическими побуждениями?
— Простите, я не понимаю вас, — отвечает Эдгар.
— Хорошо. Тогда поставим вопрос несколько иначе. Какую личную выгоду вы собирались извлечь в случае вашего предложения, сенатор?
— Я? Никакой.
—
— Не стану этого отрицать.
— Когда четыре года назад вы баллотировались в контролеры штата, вам не хватило для победы пятидесяти тысяч голосов, верно?
— Примерно так.
— А не мог бы более высокий процент явки среди избирателей, принадлежащих к афроамериканскому меньшинству, решить проблему недостающих голосов, особенно если опыт с «УЧС» удалось бы распространить и на другие гангстерские группировки?
Мольто вскакивает на ноги:
— Судья, вы же видите, что это уводит нас в сторону от сути дела. Именно этого я и опасался, когда мы совещались с вами в судейской.
Мне самой становится любопытно, что же Хоби думает о своих действиях. Я жестом предлагаю ему объясниться.
— Ваша честь, версия обвинения утверждает, что жертвой покушения должен был стать доктор Эдгар. Разве не так?
— Полагаю, что прежде всего об этом сообщили газеты, — произношу я многозначительным тоном.
Намек производит должный эффект. Хоби отводит глаза в сторону, и наполовину произнесенное слово закатывается ему назад в глотку с каким-то странным бульканьем. Лишь потом он осмеливается опять посмотреть на меня.
— Ладно, это не столь важно, — говорит он, — однако доктор Эдгар признал, что ему неизвестны мотивы, которые могли бы толкнуть его на совершение подобного преступления. Так неужели я должен быть лишен права показать, что мог быть и иной мотив, такой, который не имеет никакого отношения к Нилу Эдгару?
— Значит, вы сейчас преследуете именно эту цель?
— Да, именно этим я и занят в данную минуту.
— Он имеет право на подобные действия, мистер Мольто?
— Судья, мне ничего не известно о другом мотиве.
— Вот почему каждой стороне предоставляется свой шанс, мистер Мольто.
Я не нахожу в этом рассуждении ничего забавного, однако зал, реагируя на резкую смену атмосферы, разражается смехом. Томми часто заслуживает того, чтобы над ним немного поиздевались, однако у меня не было в мыслях выставлять его в смешном виде. С насупленным лицом он принимает мои извинения.
— Давайте заслушаем еще несколько вопросов, — предлагаю я.
Хоби отходит к подиуму, где, поглаживая свою бородку с проблесками седины, просматривает бумаги.
— Сенатор, давайте проясним одну вещь. Хардкор и Ти-Рок, они
Эдгар недовольно жует челюстями.
— Не в столь витиеватой формулировке.
— Хорошо. Можно ли суть того, о чем они говорили, свести к предложению взятки?
— Мне показалось, что они пытались затронуть эту тему, заговорив о том, что дело могло бы быть выгодно для меня. И я сразу же прервал разговор. Я сказал им, что они могли бы сделать что-то для себя, для своего сообщества, и помочь этим улучшить ситуацию, в которой находится Кан-Эль.
— И что вы тогда сказали им, сенатор? — Хоби делает паузу и закидывает голову назад с хладнокровным, самоуверенным видом; он знает: то, что произойдет сейчас, понравится ему в гораздо большей степени, нежели свидетелю. — Разрешите мне помочь вам. Вы объяснили Хардкору и Ти-Року, что им следует понять, как по-настоящему влиятельные и могущественные люди подходят к таким вещам, не так ли? Разве вы не сказали, что в вашем мире они могли не только содействовать освобождению Кан-Эля, но и заработать деньги, а не отдавать их? Я прав?
На короткое время Эдгар закрывает глаза.
— Да, — произносит он наконец.
— И вы воодушевились, не правда ли? Вы сказали им, что если они зададутся целью организовать своих собратьев, вы походатайствуете перед центральным комитетом Партии демократических фермеров о выделении вам средств на осуществление проекта. Верно? А как только они станут игроками на политическом поле, их возможности оказать влияние на ключевые фигуры, от которых зависит освобождение Кан-Эля, увеличатся многократно.
— Судья! — визгливо кричит Томми. — Что он мелет? Это абсолютно не относится к делу.
За его спиной я замечаю фигуру Рэймонда Хоргана, который находится по ту сторону прозрачной перегородки. Он тоже встает со стула, словно я нуждаюсь в намеке. Мгновенно оценив обстановку, в которой конечный расклад может оказаться неблагоприятным, Хоби делает несколько шагов вперед и оказывается прямо перед скамьей.
— Ваша честь, это называется дискредитацией. Хардкор сказал, что он никогда не говорил о деньгах с сенатором Эдгаром.
Уже одного этого достаточно, чтобы понять, куда он клонит.
— Насколько я помню, вы собирались отыскать иной мотив, — напоминаю я Хоби.
Уличенный повторно, Хоби смотрит на меня с видом нашкодившей собаки. Тем временем я листаю судейскую книгу, проверяя вчерашние записи: «Хардкор отрицает предложение взятки». Я прошу Хоби поторопиться.
Он повторяет вопрос:
— Вы говорили Хардкору и Ти-Року, что могли бы добиться выделения им средств со стороны партии? Да или нет?