Законы войны
Шрифт:
Сашка Борецков, уже переставший быть Сашкой и ставший Аскером, чье имя и чей позывной уже успели узнать боевики, отрицательно покачал головой.
— В чем дело, штабс-капитан?
— Я… не могу принять эти награды, господин адмирал.
Он ожидал всего, чего угодно… в его понимании адмирал — это кто-то вроде директора училища, который только и знает, что орать и наказывать. Но адмирал — кстати, Сашка теперь понял, почему боевики боялись его как смерти, — подтянутый, со светло-русыми волосами и бледно-голубыми,
— Почему?
— Понимаете… — Сашка просто ничего не продумывал дальше, он вообще ничего не продумал и поступил так, как подсказывало сердце, как всегда и поступал, — если я возьму эти награды… получается, что я был прав… Я сделал все правильно… А как правильно… если столько человек погибло… как я в глаза потом посмотрю… вдовам, детям… за что все это? За что эти награды… так нельзя…
Адмирал покачал головой:
— Выслушайте меня внимательно, штабс-капитан. Вы слушаете?
Сашка кивнул.
— Так вот. Любая военная, любая разведывательная операция не зависит и не может зависеть от одного человека. Ни один человек не способен сражаться в одиночку в современной войне. Любая операция — это цепь действий, каждое из которых должен выполнять какой-то конкретный человек — и выполнять их правильно. Понимаете, о чем я говорю?
Сашка снова кивнул.
— Цепочки бывают очень длинные, штабс-капитан, очень-очень длинные. В них задействовано очень много людей, и тот, кто командует, вынужден полагаться на каждого из них. Так бывает всегда. Так было и в этот раз.
Если каждый сделает то, что нужно, скорее всего, мы победим. Или, по крайней мере, не проиграем. Но если в цепочке один человек — хотя бы один, штабс-капитан, оказывается предателем, то цепочка рвется. И люди гибнут. Так было в этот раз. Кто-то предал — и люди погибли. Но это не отменяет мужества, чести, доблести всех тех, кто дрался в этом бою, ожидая победы. Нельзя судить о всех лишь по одному подонку. Поняли?
Сашка молчал, стараясь не заплакать.
Адмирал взял коробочки, протянул ему — и на этот раз штабс-капитан Борецков взял их. Отдал честь.
— Служу России и Престолу!
— Вот так. Это уже намного лучше.
Сашка развернулся, сделал шаг назад — но тут же остановился и повернулся снова.
— Так было предательство?
Адмирал улыбнулся, но невесело.
— Конечно же, было. Когда происходят такие дела, штабс-капитан, всегда бывает предатель, не надо себя обманывать.
— А как же… этот предатель?! Он что, останется безнаказанным?!
— А вы знаете, кто он, штабс-капитан?
Молчание.
— И я не знаю. Безнаказанным он, конечно, не останется. Рано или поздно все предатели получают свое. Вопрос в том, когда.
— Господин адмирал, я…
— Хотите отомстить? — понимающе прищурился адмирал.
— Да!
Сашка снова не раздумывал. Просто выпалил — «да!» — и все.
Адмирал понимающе кивнул:
— Что ж, в этом вы не одиноки. Я тоже хочу отомстить. В конечном итоге из-за этой мрази… Знаете, как вы можете отомстить?
— Как? — Сашка подался вперед.
— Служите честно. Служите честно, оставайтесь в живых… и не делайте такое лицо, я вполне серьезно. Служите, заслуживайте новые звания, продвигайтесь вперед по командной лестнице. Полковник Тимофеев уходит по ранениям, он признан негодным — на свое место он рекомендовал вас… вы не знали? Не спешите отказываться. Потому что когда-то — не знаю, может быть, это будет скоро, а может — совсем не скоро — к вам приду я. Или кто-то от меня. Он напомнит вам о словах, произнесенных в этом кабинете. И назовет имя предателя. Или предателей…
Сашка кивнул. Он вдруг понял… что все то, что он думал про штабы и про штабных, — чушь собачья. Он представил, каково сейчас этому человеку… он-то сам просто принес раздолбанный компьютерный диск, сам не зная, что там находится, правда или ложь. А этот адмирал послал шестьдесят человек в бой на основе этой информации — и половина из них, даже больше — погибла. И каково это?
— Я все понял. Однако…
— Что — однако?
— Я не могу притворяться, господин адмирал.
Наместник посмотрел на него, как будто видел впервые, покачал головой:
— И что же мне со всеми с вами делать…
Борецков стоял навытяжку, ничего не отвечая.
— Притворяться не можете… а воевать можете? По-настоящему.
— Так точно.
— Я не знаю, сколько все это займет. Будет плохо — я не знаю, насколько.
— Неважно, господин адмирал.
— Тогда приказ тот же. Возвратиться в расположение, служить и ждать. Я вспомню о вас, когда будет необходимость.
— Есть… господин адмирал, а вы правда уходите?
Человек в черной форме военного моряка кивнул:
— Правда. Сдаю дела. Кто-то должен ответить за то, что произошло. И он ответит.
Сашка снова отдал честь.
— Служу России и Престолу!
— Господь с нами. Идите.
Российская Империя
Кронштадт, кладбище
28 августа 2016 года
Говорят, что у победы сто отцов, поражение же всегда сирота. И это верно. Очень сложно, даже психологически, признать тот факт, что тебя обыграли. Просто разыграли и выбросили в «бито». Кто-то оказался умнее, хитрее, дальновиднее тебя. Особенно тяжело это признать, служа на флоте. Еще тяжелее осознание того, что из-за твоего промаха погибли люди.